Александр Ощепков
"Сын Света"

Когти и клыки, тела рептилий, но голосом флейты,
Ты, странник,
Отыщи подобных себе среди всех прочих существ.
Собери дружины под стяг и приведи к тому, чей ты
Избранник,
По коврам светящихся сказочным светом веществ.

Не пугайся, просто я вижу другой сон,
Просто другой сон.
Как-то весной
Я ушел от тех, кто смотрит один сон,
Общий большой сон,
Серый, чужой.

И дело не в том, кто раньше, кто позже,
Но если готов,
То выпорхнешь тоже
Из пут чужих снов.

Спрятавшийся в доме хозяин хранит твое детство,
Сын Света,
Чтобы ты присутствие смог обнаружить во всем.
Вроде он нарочно не делал из суммы наследства
Секрета -
Как же ты не знаешь, чье пламя мы в сердце несем?

Я останусь с Тем, Кто выдал мне мой сон,
Как именной меч,
Как амулет,
Чтобы так помочь глядящим чужой сон
Сбросить его с плеч,
Выйти на свет.

И дело не в том, кто раньше, кто позже,
Но если готов,
То выпорхнешь тоже
Из пут чужих снов.

Распрямись - в штопор скрученный корень - ствол,
Разорви панцирь сердца-яйца птенцом,
Сталь стиха, стон, застывшее естество,
Стержень строк, сути истинное лицо!

Вскроет мозг Скальпель Месяца, вырвет яд,
Зубы змей, затаившихся в гнездах глаз -
И блеснет чудом чистых лучей наряд,
И легко скрипнет дверь в потаенный лаз.

Сумерки - брак темноты со светом -
Чем же утешить ночь?
Брось - ни ответами, ни советом
Голову не морочь!
Но, сохраняя свои игрушки,
Чтоб не подняться в рост,
Чтобы не выползти из ракушки -
Выход - предельно прост:

Жить так, как будто меня нет...

Шорохом штор, шелестящей тенью
Призрак мечты - кружи,
Чуждый потере и обретенью
Выше ужимок лжи.
Склоны вулкана оближет лава,
Шлак зашипит в снегу.
Пеплу и гневу огня во славу -
Что, если я смогу

Жить так, как будто тебя нет...

Почти остановились часы...
Прочти в зовущем сердце ответ.
Прости рассвету холод росы,
Расти весенней веткой на свет.

Ученик теченья почтителен к случаю,
Вглядываясь в дали медлительных лет,
Жидкостью сужденного нежной, но жгучею
Утоляет жажду найти светлый след.
Он по ощущеньям щемящим о будущем
Трепетных раздумий рисует штрихи
И, не схвачен снов соблазнительным чудищем,
Странницей рожденные, пишет стихи.

Почти остановились часы...
Прочти в зовущем сердце ответ.
Прости рассвету холод росы,
Расти весенней веткой на свет.

Впрочем, это не настолько уж обманчиво, по крайней мере, птицы,
Прибывающие с тонущих повсюду континентов, утверждают,
Что в бушующей стихии на планете больше негде приземлиться,
И свидетельства печальные количеством и сходством убеждают.

Где-то слышал я, что некто описал уже подобную картину:
Наводнение, спасение немногих - видно, некто был пророком,
Знать, был дар ему дарован - знать времен и происшествий паутину,
Где так схожи образ с образом, где сроки уточняют новым сроком.

Наше сходство с богомолами не в скорости, не в хватке, не в осанке,
Хоть застыли мы в таких же чутких позах, обращенные к Востоку.
Просто все, что мы рожаем, выворачивая душу наизнанку,
Все - молитва то ли солнцу, то ли мудрому и вечному потоку.

Так обнимемся же братья, поцелуемся же, солнечные сестры!
Все доплывшие, приставшие, слетевшиеся - радуйтесь, ликуйте!
Все спасенные, в тумане разглядевшие величественный остров,
Пойте красками, гармониями, звуками, рассвету салютуйте!

Пошли же луч, освети же этот дворец,
Мой Свет, мой Ветер, мой Архитектор Дворцов,
Мой возвращающийся весною скворец
Поднять на слабые крылья новых птенцов.

А ты с рождения на крючке, и твои потуги
Благополучие изобразить обречены.
А твои крылья еще слабы, но уже упруги,
Почти как латы, в какие плечи облечены.
О, эти латы! Где та кувалда, что их проломит?
Кто в домик спрятавшейся улитки пропустит всех?
Кто в этом солнечном бизнесе жмется и экономит,
Тот и на ложе к мечте приходит, не сняв доспех.

Пошли же луч, освети же этот дворец,
Мой Свет, мой Ветер, мой Архитектор Дворцов,
Мой возвращающийся весною скворец
Поднять на слабые крылья новых птенцов.

Луч пробирается внутрь, гарпун пробивает крышу,
Новое сердце соединяется с Центром Сил.
Кто-то становится в цепь, заполняя пустую нишу -
Значит, кого-то наш скромный труженик воскресил.
Строчка в наряде появится словно строка в сонете -
Просто и буднично, но торжественно вместе с тем.
Новый Дворец озарится радостью на рассвете,
На звездный воздух меняя сумерки старых стен.

Пошли же луч, освети же этот дворец,
Мой Свет, мой Ветер, мой Архитектор Дворцов,
Мой возвращающийся весною скворец
Поднять на слабые крылья новых птенцов.

Главное - глянет из глаз голограммой галактики
Мудрое - мимо мелькнет молчаливым мгновением
Сладкой местами, а чаще безжалостной практики,
Следующей за теориями мановением

Царской руки (не с твоей ли изяществом связанной?)
Сказкой реки (не твоею ли песней рассказанной?)
Тайна моя, поманившая и оттолкнувшая,
Утром проснувшаяся - и словно снова уснувшая.

Случай оплетается мыслями неслучайными.
Манит сужденное в милых чертах. Неожиданны
Смены - смеются казавшиеся печальными.
Только сценарии пьес на прочтенье не выданы.

Вот - сквозь видение взгляда сквозит сокровенное,
Словно инъекция солнечная внутривенная,
Будто рука, пустоту между пальцев цедящая,
Вдруг обрела долгожданное, животворящее.

Века
Тянется бой - и не видно пока этой схватки конца,
Срослись
Птица и зверь в поединке смертельном в один организм
(Гляди -
Образ двуногий, двурукий, есть даже подобье лица),
И им
Быть по раздельности - грезы, а может седой архаизм.

Не верь,
Если однажды среди сновидений увидишь меня
Из звезд
Птицей зовущей, собакой сопящей из гнусных болот:
Я зверь,
Жаждущий, жадный, лукавый, но все же бегущий огня,
Я дрозд,
В огненном вихре фантазий своих рассчитавший полет.

И замерзающие словно боятся костра,
Сон и покой - мрачный предвестник конца.
Но полыхай, мой Восток, огненным ветром с утра,
Мне от тебя не отвести бы лица.

Иссохшие в пустынях затаптывают гневно источник,
Который им в барханах нашел когда-то белый адепт.
Больные безнадежно бесценный разрывают подстрочник,
Оставленный монахом, с трудом расшифровавшим рецепт.
Да разве перечислить все способы безумных финалов?
Скажи, что это вовсе не битва, что ликует не ночь!
И, все же, что за мука - пространственных листанье анналов,
Когда ты точно знаешь - насильно невозможно помочь.

И замерзающие словно боятся костра,
Сон и покой - мрачный предвестник конца.
Но полыхай, мой Восток, огненным ветром с утра,
Мне от тебя не отвести бы лица.

Кто вознамерился в нежное небо пешком,
Да не потянет в мешке
Ворох вчерашних вещей
В вещую даль!
Боль-любовь твоя станет игольным ушком:
Втиснешься лишь налегке,
Вытащив хищных клещей,
Впившихся в сталь -

Сталь твоих лат невидимых,
Как бинты, укрывших печаль.
Был бы я жив, не выйди мы
Утром на последний причал?

Слезы - плата за право быть неба гонцом.
Право уткнуться в стекло,
В лед, как в ладони любви,
Пламенным лбом...
Коль со смертью повенчан терновым венцом -
Лезь на заснеженный склон,
Рви, да душой не криви,
Будто слабо

Засветиться в темнеющем небе огнем.
Кто бы вослед не кричал -
Лги, навораживай страх,
Жалостью жаль,
Да только шар поднимает летящих на нем,
Вниз уплывает причал,
Светится в первых лучах
Легкая сталь...