Руслан Бажин "Век циников и кухонных философов"

С высоких башен объявили о приходе новых дней	(С высоких башен объявили о приходе новых дней...)
Так к чему же стремиться окончившему истфак	(Так к чему же стремиться окончившему истфак...)
Век циников и кухонных философов	(Век циников и кухонных философов...)
Начальник центральной котельной	(Начальник центральной котельной...)
Введем талоны на цветы и женщин	(Введем талоны на цветы и женщин...)
Время петуха	(Нынче свесились веревки с каждого крюка...)
На вечер сегодня блины и ведро киселя	(На вечер сегодня блины и ведро киселя...)
Идите вы	(Ты чувствовал дерьмо вот этими руками...)
Постирушки	(От уныния и тоски постираю свои носки...)
Бляди на рассвете	(В общагах суетно, тепло, светло, и бляди...)
Здравствуй, новый диктатор	(Здравствуй, новый диктатор...)
КСП	(Фекальные массы плывут по реке...)
Кока-кола эрго сум	(Хитрый хакер хрень хреначит...)

С высоких башен объявили, что теперь другой настрой,
Что будем, дескать, ликвидировать весь этот долгострой,
Но мы не плачем по ночам, и я-то знаю, почему.
Мы разломаем их станки и механизмы с ЧПУ,
Опять одной кувалдой что-нибудь запустим на Луну –
Пусть охуеют.

А на высоких башнях там у них ветрище посильней
У нас же тихо, лишь вчера подрался дедушка Евсей
Пришел домой и прямо в сапогах залез в свою постель,
Уснул и даже не послушал выпуск свежих новостей
С такого горя…

Пять лет, как горсть ореха,
Сощелкано, сосчитано, сдано,
Расстегнутая прореха
Знаний, а из нее видно
Все, что заметит каждый
Признавший упрямый факт –
Нам отныне всегда будет тесен
Этот говорящий по-русски бардак.

Так вперед разбежимся,
Дай нам бог не достигнуть цели
И проламывать дырки в заборах,
А не только подсматривать в щели.
Это может быть грустно,
Но я пью за упрямый факт –
Где б мы ни были, нас никогда не отпустит
Этот говорящий по-русски бардак.

Мы также знаем, что все люди – бляди,
А мир – бардак, и это знаем мы давно,
Смеемся над высокими словами
И очень любим сложное кино.

Подвержены рефлексии похмельной,
Запив ее рассолом новостей,
О женщинах толкуем от безделья,
Как будто выбираем лошадей.

Куда идти, не спрашиваем больше,
А просто бродим сами по себе.
А кое-кто уже не бродит даже,
Поистаскавшись в классовой борьбе.

Ответственным мужчинам в серых фраках
Мы доверяем жизни суету,
А сами при свечах или во мраке
Ругаем тех, кто нынче на посту.

Не ищем человека с фонарями –
К чему на это время изводить,
Смеемся над беднягой Диогеном,
Ведь можно батарейки посадить.

Сидение на крышах и заборах –
Занятие любимое всегда,
Умеем мы плевать прохожим в шляпы
И даже попадаем иногда.

Вопросов «Что есть истина?» не ставим:
Христос распят, Пилат сошел с ума.
Вообще, мы от рождения устали,
Да так, что даже летом нам – зима.

А если вдруг восторженный подросток
Трубою нас на битву позовет,
Мы скажем тихо: «Мальчик, на конфетку» –
И думается, он ее возьмет.

Век циников и кухонных философов –
Молиться можно, можно матом крыть,
А можно попытаться не без треска
Хотя бы двери за собой закрыть,
А можно попытаться не без кайфа
Хотя бы двери за собой закрыть.

Начальник центральной котельной –
Он лыс и немного задумчив,
И так говорит будто, пишет
К поминкам сочувственный тост.

Его кочегары могучи,
Они обладают культурой
Сжигания в топках различных
Огнеопасных веществ,

И грозно махая лопатой
Культуру свою охраняют
От дерзостных поползновений
Различных опасных существ.

Начальник центральной котельной
Махает своею десницей,
Глаголя: ну что ж, за работу
Товарищи, будем топить.

Огня не бывает без дыма,
Пускай же сей дым замечают
На Западе и на Востоке
Как знак, что мы бросили пить.

И что мы назло всем буржуям
Пожар конструктивно раздуем,
Котел полный мяса поставим,
И мясо мы будем варить.

Лихие его кочегары
Лопатами быстро махали
И даже друг в друга кидали
Большими кусками угля,

Огромный котел притащили,
Открыли с трудом холодильник
И вскрикнули вдруг нецензурно,
Что мяса-то нету совсем.

Четвертый год великой перестройки,
И чай исчез, как утренний туман.
Четвертый год безмолвствует народ,
Подозревая в этом обман.

Введем талоны на кино и книги,
Они спокойно жить мешают нам,
А перестройка с гласностью, как две большие фиги,
Торчат из магазинов по углам.

А чай пропал, и это так обидно –
Ну, мясо, бог с ним, не такая уж беда,
Но чай! Пойдем, поищем настоящих буйных,
И чайный бунт поднимем тогда.

Мы отстоим достоинство и честь
Простого чая номер тридцать шесть,
Построим баррикады, будем бастовать,
Пойдем громить склады, едрена мать.

Мы все сплотимся на основе чая –
Славянофилы и крутые рокера,
Отчаянные от нехватки чая,
Мы вместе громко крикнем ура!

Хочешь, падай, хочешь, стой, хочешь, стой,
Хочешь с этой, хочешь с той, хочешь с той.
Это время будет названо застой,
Ой-ей-ей-ей, ой-ей-ей, ой-ей ей.
Хочешь двух-ух, ух-ух-ух, ух-ух-ух,
А хочешь трех-ох, ох-ох-ох, ох-ох-ох
А не хочешь – не получишь не одну,
Ну и ну-ну, ну и ну, ну и ну.
Это песня приближается ко дну,
Будет время, я другую затяну…

Наш мозг воспаленный легко вспоминает былое,
Как жили счастливо, дурея от собственных снов,
А скулы аж сводит от мысли, что раньше спиртное
По сходной цене пили все, от людей до ослов.

Куда же мы едем, и сколько же все это стоит –
Никто никогда не просил предъявить проездной.
Плевали на Запад, смеялись вовсю над Востоком,
А нас все пугали то раком, то звездной войной.

А там все сменялись у них президенты и папы,
А мы наблюдали, с презрением им говоря,
Что нашей стране не до западных до демократий,
И скоро вообще на Москве мы посадим царя.

А что распускаться, пускай всем живется счастливо,
Откроем побольше церквей в основных городах,
Пусть молятся. Но отрешившись от старого мира,
Мы все же иконы другие повесим в церквах.

Мы им говорили – Россию умом не понять вам,
Не лезьте с компьютером, здесь же особая стать.
Мы сами не можем ниче сосчитать и измерить,
А в наглую прете, так можем и матом послать.

Ведь сказано явно, что можно в Россию лишь верить,
И как же нам радостно верить, что мы на пути,
А как же чудесно, что нас записали в бригаду,
И как же приятно от мысли, кто там впереди.

Все было чудесно, хотелось жить снова и снова,
Но Гидрометцентр прозевал, и сгустилися тучи в стране.
Под плач всенародный мы то одного, то другого
С глубоким прискорбьем, болезных, таскали к стене.

От слез просветлело в глазах, потом сразу же и потемнело,
Когда обнаружилось, кто потерял проездной.
И где мы? Все враз обалдели. А тут иностранцы
Ехидно грозят нам то СПИДом, то звездной войной.

Ты чувствовал, как ночь скрипела тормозами,
Ты видел радость грязи своими глазами
А публике в этом салоне не отличить
Иисуса Христа от директора цирка
И слово «идите вы на хуй» от слова «вперед».

Ты чувствовал, как ветер выдувает дорогу,
Ты видел, как пьяницы молятся богу
А публике в этом салоне не отличить разговора от вора
И слово «идите вы на хуй» от слова «вперед».

Ты чувствовал, что умер еще до рожденья,
Ты видел, ты принял без возраженья,
Что публике в этом салоне не отличить
Тебя от людей их наряда и ряда
И слово «идите вы на хуй» от слова вперед.

Мне не жаль бездарной страны,
Постираю свои штаны,
Мне противны жидо-масоны,
Постираю свои кальсоны.

Ленин встанет на броневик,
Постираю свой пуховик.
Иосиф Сталин разгладит усы,
Постираю свои трусы.

Голосуйте за коммунистов,
Остальное отдам в химчистку.

Еще осталась нам чудес такая масса
В наш век компьютеров и ядерных ракет,
Что не приснится даже Фантомасу,
Что где-то доедает свой омлет,

А после думает возвышенную думу,
Проникнув мыслью в сущность бытия.
Мой друг Горацио, как знать, к какому чуму
Ведет твоя дорога и моя.

А Млечный Путь раскинулся широко,
И звезды блещут, соловьи поют,
Но деньги снова кончились, жестоко
Судьба вдруг рушит призрачный уют.

А как хотелось соскочить с дивана,
Да в форточку бы выпорхнуть, да ввысь…
Мой друг Горацио, ты что же сильно пьяный
Напился нынче, так пойди, ополоснись!

Ты многое проспал уж в этой жизни –
Упадок родины и возвышенье цен,
Закат Европы с берегов Отчизны
Уже грядет, так не проспи финальных сцен...

В общагах тихо, бляди на рассвете
В объятьях чьих-то грезят, натрудясь.
Мой друг Горацио, есть многое на свете,
Что никому не снилось отродясь.

Здравствуй, новый диктатор,
Снова солнце встает по указам твоим,
В крутосваренных джинсах, в лаптях и жилетке
Ты даруешь народам свой отцовский чилим.
А от звуков восточных в ритме старого регги
Сразу всех демократов хватает твой подручный Кондрат,
Ты – защитник дебильных детей и подростков,
И каждый дебил это знает и этому рад.

Здравствуй, новый диктатор,
Мы устали от жизни и ее перемен,
Для тебя мы напашем, настроим
И торжественным строем войдем в натуральный обмен.
Фонари под глазами
Тобою расстрелянных женщин призывно горят,
Ну а с телеэкрана
Стихи вновь привычно читает отряд пожилых октябрят.

Здравствуй, новый диктатор,
Слава Богу, что ты наконец-то пришел.
Ты наш видеогений,
Такого артиста еще никогда не видал наш престол.
Твой последний указ под названьем
«Ни шагу назад, ну а кто недоволен – два шага вперед»,
Указал нам о том, что народ
Под твоим руководством добьется, добьет и допьет.

Костер задымился, комар зажужжал,
И в жопу ужалил клещ энцефалитный,
Сгоревшие лыжи и полюс магнитный,
И челюсть челюскинца вмерзшая в кал.

Сырые палатки и спальник дырявый,
Враждебные чукчи, эвенки и тутси
В палатках скучают, в палатках ебутся
Но нечем обуться, ведь лыжи сгорели.

И только я с другом, своим корифаном,
И только я с другом своим закадычным,
И только с дружком, мудаком и кидалой,
Я лезу к вершинам сверкающим вверх.

И пусть уплывают фекальные массы,
И пусть вымирают эвенки и тутси,
И пусть снесет ветром сырую палатку,
Изделье китайцев, дерьмо, как и все мы.

Я встречусь с любимой на станции серой,
И нас электричка умчит в серый город,
И там мы забудем сырую палатку
И лишь фотографии будем смотреть.

И только будем потом лечиться
От насморка и простуды,
От боли в коленных суставах,
От синяков, от камней и бревен,
От порезов топориком ржавым,
От задымления черепушки,
От отравления мухомором,
Алкоголем и тухлою рыбой,
От венерических разных болезней,
Что в палатках тех подхватили
Чтоб потом снова в лес поехать
Укреплять там свое здоровье.

Кока-кола эрго сум упасет нас от дум
И в новогоднем танге мы сольемся
Словно трепанги в сетке тетушки Хо.

Оператор снова смотрит
В свою камеру на солнце,
А дизайнер это солнце
Налепляет на фасад,
Неизбежность фотошопа,
Демократии и секса
Демонстрирует нам ясли,
Вузы, школы, детский сад.

Кока-кола эрго сум упасет нас от дум
И в новогоднем танге мы сольемся
Словно трепанги в сетке тетушки Хо.

Хакер, нэлпер и Снегурка
Не взирают на погоду,
Снова новый век приходит
И прекрасно, и светло.
Дед Мороз в свою сотягу
Что-то дышит средь народа
Тридцать дерзких визажистов
Разукрасили ебло.

Кока-кола эрго сум упасет нас от дум
И в новогоднем танге мы сольемся
Словно трепанги в сетке тетушки Хо.