Руслан Бажин "Что Видели Коты"

Русалочка	(Итак, легко и страшно открываются двери...)
Не Печаль Меня, Печаль	(В небе - баба-яга, в небе - месяц да тайга...)
Филиппок	(Я знаю великана из страшного сна по четверга...)
История Одного Убийства	(Не волнуйся, положительный герой...)
Черный Катафалк	(Покрасьте в громкий цвет свою проезжую часть...)
75 Шут	(Я - шут, и мое место в прихожей...)
Колыбельная	(Мотив негрустный и чужой...)
Самая Грустная Любовь	(Вот - самолеты, поезда...)
Pulp Fiction Твист	(На улице всю ночь опять орали коты...)
Мисс Шакала	(Самая красивая женщина выходит на подиум...)
Порнографиня	(Женщина выходит из троллейбуса – печальные глаза...)
Я Сделаю Шаг	(Я сделаю так - я сделаю шаг...)
Парижская История	(Истории кончаются, но не сдаются...)

Ты так любил почивать на лаврах,
А лавры все изопрели в супе,
Где крутится-вертится наша обыденная лапша,
А крысы все с корабля сбежали,
И ведьма твоя улетела в ступе
За тот горизонт, где мир кончается не спеша.

Сегодня в мире предельно честно
Бал начинается от порога,
И боящийся сжечь свою Божью искру платит втройне.
И на беспощадном этом паркете
Снова русалочка босоногая
Танцует солнечную боссанову назло зиме.

Зачем искать время в конце эпохи? -
На песочных часах стрелки смыло волнами,
И на пляжах пустынных ветер солью сжигал слова.
И от шума прибоя давно оглохли
Твои музыканты, но что там цунами,
Когда звучит мелодии звонкая тетива.

Припев:

Не печаль меня, печаль,	E Am
Не тоскуй меня, тоска,	G C
Не танцуй меня, октябрь,	E Am
Лишним летним ветерком.	G C
И не зли меня, зола	E Am
Предыдущего тепла,	G C
И не бей меня, небо,	Dm Am
Ледяным кулаком.	E Am

Припев.

А ты упрешься, как осел,
Заработаешь, как конь,
И могилой замолчишь,
Канешь камнем в тьму веков,
И от болотных огоньков –
До пленительных высот...
Сизый сокол на часок –
С чем себя еще сравнишь?

Припев.

На какой-такой кедр
Ты за шишечкой полез?
И каких-таких чар
Сыпал в чай своих подруг?
А вот те – новый старый друг,
А вот те – старый Новый Год,
И ковер-звездолет –
До седьмых твоих небес.

Припев.

Я знаю, как жить под водой, только забыл.
Включаю телевизор, а там – какой-то дебил
Толкует нудно о том, что кошмар и нет сил.
Я выключил, напрягся – вот и забыл.

Я нарисую иероглиф красиво у тебя на щеке.
А ты и не заметишь, что я пропадаю в тоске.
Мне не для кого колдовать синее небо и снегопад.
Включаю телевизор, а там опять – психопат.

Сто баксов – для Филиппка,
Пятьсот – чтоб песня его была коротка,
Я разобью телевизор, разобью окно,
Все хорошо, прекрасная маркиза, но
За исключением того, что вы наступили...
O no! No! No!

Я знаю великана из страшного сна по четвергам.
Я знаю злую фею и добрых целый шалман.
У них по пятницам – с трех до пяти прием.
Не знаешь, как пройти? Тогда пойдем вдвоем.

Не волнуйся, отрицательный герой,
Ты еще ее убьешь
После дождичка в четверг.
Твой любимый пистолет
Ждал уже так много лет,
А в зале свет давно померк.

Припев:
Это будет история любви,
Угадай прирожденного убийцу...

Положительный герой
Для тебя пройдет сквозь строй,
А кофе стынет – не помочь.
А веселый проводник
Пассажирку провезет
Десять станций через ночь.

Припев.

А хозяйка кошелька
Кинет краткое "Пока!",
Сумку в руку, и домой.
А отрицательный герой
Все, конечно, отрицал,
Но все же прибыл на вокзал.

Он любил ее тайком,
И печальным огоньком
Пела темная душа.
"А погода хороша!" –
Прокурор сказал и сел
В задремавшее такси.

Припев.

Он на поезд опоздал,
Но положительный герой
Знал всех действующих лиц.
А хозяйка кошелька
Не узнала ничего,
А годы обгоняли птиц.

Кто кого тогда любил,
Кто кого тогда убил,
Не расскажет прокурор.
Он стоит, глядит в окно,
А кофе стынет на столе,
И тлеет вечер злым костром,
И плачет бедная душа.

Черный катафалк,	Am
Зеленоглазые цветы,	G
Воздух дрожит,	F
Стесняясь этой красоты.	E
Черный катафалк,	Am
Джинсы и вуаль,	G
Въезжает как в ночь	F
В летнюю даль.	E

Черный катафалк,
Голубоглазые слезы,
Вскрикнул воздух,
Заметив у покойницы розы.
Черный катафалк,
Медленный сон,
Седея, вспомнили убийцы
Весны последний стон.

Черный катафалк
Горит прощальным огнем,
Воздух присутствием
Гари смущен.
Черный катафалк,
Солнечные дни,
И слово мы расползлось,
Превратившись в они – они…

Мой добрый король справедлив и отважен	G Am
На скачках, турнирах, балах,	F G C G
Но знает, что он вечно под стражей,	C E Am
И глаз с него не спустит дурак.	F G C

Припев:

Но что до королевы, так это совсем другая песня,	G Am Am6 Am
Хотя все песни здесь из тех же самых фраз,	F G C Am
И все ж у каждой есть свое время и место –	F G C E Am
Я как-нибудь спою, в другой раз.	F G C

Вообще наш славный двор – забавное местечко,
Изысканно убранство, и столько тонких слов.
Вот фрейлины стоят как кроткие овечки,
Но я не сплю ночами и слышу скрип полов.

Вот рыцари – они, друг другу улыбаясь,
Ведут с ученым видом беседы о былом.
Но я не сплю ночами и я не ошибаюсь,
Услышав вдруг удар и приглушенный стон.

Рассчитан каждый жест и каждая улыбка,
Отмерян каждый шаг и каждый поворот.
Да, мой король? Почему же ошибка?
Ваша королева вас ждет…

Припев.

Воришка поваренок из королевского подвала
Нам принесет вина и сядет слушать разговор,
И скажет звездочет – звезда опять упала, –
Присвистнет музыкант, а я скажу, что вздор.

И скажет музыкант, что нынче королева
Была так восхитительна, но несколько грустна.
И скажет звездочет, что знает, в чем тут дело.
Составив гороскоп, он сам лишился сна.

Припев.

Припев:
Ведь что до меня, так это совсем другая песня,
Хотя все песни здесь из тех же самых фраз,
И все ж у каждой есть свое время и место –
Я как-нибудь спою, в другой раз.

Рисунок детский и чужой –
Там в облаках летит колдун,
И дует тот колдун в дуду,
Кому колдует он беду?

Ду-ду-ду-ду, танцуют все.
Да-да да-да, горит звезда.
А колдовства уж нет следа,
Но что у песенки в конце?

В конце у песенки вся ночь,
Когда утихнут страх и боль,
Когда на цыпочках любовь
Войдет, чтоб снова стать собой.

В конце у песенки три сна,
Шагают странники в ночи,
Играет скрипочка одна.
Они молчат – и ты молчи.

C E Am G C E Am G
C E Am G C F G

Вот –	C
Самолеты, поезда	E Am G
Улетели вдаль,	C
Не сказав куда.	E Am G
Я снова остаюсь,	C E Am G
В три аккорда грусть,	C
Лето – навсегда.	E Am

Вот –
Солнечный бульвар
И знакомых лиц
Вечный карнавал.
Белый столик и вино
За чужой успех,
Лето – не для всех.

Вот –
Самолеты, поезда
Вновь летят сюда,
Лето в багаже.
Я приготовлю свой побег,
Знаешь ли, уже
Завтра будет снег.

На улице всю ночь опять орали коты.
Как я их понимаю, не понимаешь лишь ты,
Ты опять решила телевизор смотреть
И любимой певице фальшиво подпеть.

Твое сердце – лед, твой язык – попса,
И в квартире ты держишь ужасного пса,
Я боюсь его, я ненавижу собак,
Но его любит твой отец, прирожденный дурак.

Твои родители пашут на трех своих дачах,
Чтоб обтянуть твою попку джинсой от Версачи,
А ты лежишь на диване и смотришь видак,
Ты любишь смотреть, хотя не хочешь никак

А потом ты звонишь и говоришь мне: "Нахал!
Я хочу, чтобы ты меня опять развлекал,
Веди меня в ресторан, потом веди в отель…"
А я тебе говорю: "Иди, работай в бордель!
Ведь такие фригидные дуры, как ты,
Для усталых самцов – королевы мечты,

Ты бросаешь трубку, потом звонишь опять
И грустно говоришь, как ты хочешь танцевать

На улице всю ночь опять орут коты,
Я-то их понимаю, не понимала лишь ты.
Но я решил дело миром, я тебя убил,
Рыдает папа-дебил, рыдает пес-крокодил.

Но ночью ты приходишь, ведь мой выстрел разбудил
В тебе желанье танцевать, и как завзятый некрофил

Поднимите веки.
Панночка помэрла.

Самая красивая женщина, которой мало
Мисс Шакала, последнего из богов.
На всех широтах штиль,
Потому что зашкалило шкалы,
И школьник рисует в тетрадке чужую любовь.

Самая красивая женщина, которой мало
Мисс Шакала, последнего из богов.
На всех широтах штиль,
Потому что зашкалило шкалы,
И школьник рисует в тетрадке чужую любовь.

Самая красивая женщина, которой мало
Мисс Шакала, последнего из богов.
На всех широтах тоска,
Потому что зашкалило шкалы,
И школьник разлил по тетрадке чернильную кровь.

Она не знает по-французски, ты так и знал,
Но вздрогнет вдруг под черной блузкой сексуальный овал,
А ее линия бедра – это вызов судьбе,
И остальная анатомия при себе.

Знакомый круг – немного странно, your place or mine?
Она опять звалась Татьяна или там Кэролайн,
И, забывая омерзительно-пронзительный май,
Гормоны вдруг затанцевали, плеснув через край.

Начнется умный разговор – постмодернизм и Интернет,
А из напитков – джин энд тоник и Кабернет,
И буду я считать как хроник до десяти,
Чтоб руку взять твою случайно и с ума не сойти.

На этом месте все поэты стыдливо ставят многоточье,
А я тебя поставил раком, не выясняя, чья ты дочка,
Но этот способ вознесенья к небесам номер семь
Был в твоем вкусе, и тут ты отвязалась совсем.

А после пятого оргазма я принесу два апельсина,
И тут впервые замечу, до чего ты красива,
Луна оглядывает жадно notre baisodrome a l'intello,
И даже солнце притаилось и пока не взошло.

Мы будем тихо смеяться и говорить,
И посткультурное пространство друг другу дарить.
Нам Серж Гинзбур споет с кассеты: "Je t'aime moi non plus",
Я в забытьи переведу – как я тебя не люблю.

Традиционный вопрос – on fait une pipe?
Нет, я совсем не сомневался, просто я не привык,
Когда так бурно совпадают вкус к жизни и ритм,
Что "шестьдесят девять" тоже номер, что не будет забыт.

Я объясню тебе все знаки на обеих руках,
И опишу тебе весь запах на обеих губах,
Весь краткий курс Кама-сутры для экспертов в любви,
Ты засмеешься и срифмуешь: "Любовь до крови..."

И в новый день поскачет утром наш розовый слон,
Четыре новые котлеты упадут на тефлон,
Но здесь не будет сигареты, а будут йога и джус,
И я подумаю – ей-Богу, а ведь так и женюсь.

Женщина в отъехавшем троллейбусе – печальные глаза,
Над нею знак незримо светится – знакомиться нельзя,
Но если снова повстречаю в городской суете,
Ей снова покажу гравюры – но немного не те.

Une femme en trolleybus a les yeaux tristes,
Un homme qui est encore sur la piste,
L'amour qui dure toujour
Comme dit l' poete…
Когда пройдет весна, настанет лето.

Сентябрь придет весь в желтых штанах,
И мы с ним пройдем по бульвару, гордо на реку смотря,
И мы подождем, пока подождем –
Тебя подождем, откровенно говоря.

А ты не придешь, опять не придешь,
Кого же ты ждешь, я ж один, нас же мало с сентябрем,
Кому же ты врешь, сама себе врешь,
И что же ты будешь делать со своим обкусанным локтем.

Да, я – разгильдяй, и этим горжусь,
Да, я не гожусь на развод толстых денежных мешков,
Но ты не скучай, ведь я удержусь
На тонкой границе всех твоих миров и самых странных снов.

Сентябрь пройдет, за ним и зима,
Подумай сама, кто тебе подарит сны цветней моих,
А мы с сентябрем пока подождем,
Пока посидим – выпьем чаю на двоих.

С моста Иена и с моста Александра
Во время прогулок и долгих, и странных
В таинственных бликах парижских гризайлей
Он видел глаза всех Лаур и Азалий.

И маленькой квартирки прокуренный голос,
И старые ботинки – намеком на молодость,
И снова хозяин потребует ренту,
А значит, для песен нет лучше момента.

Последние сто франков – и на баррикады!
Свободы там не встретить, но видно, так надо –
Для вечных влюбленных в Латинском квартале
Огни революций специально включали.

И вот он поскользнулся на шкурке банана
И умер нечаянно, но без обмана,
И желтые листья летели над Сеной,
И аккордеон заливался сиреной.

И сброшенную кожу своей Мелюзины
Он так и не узнал за стеклом магазина.
Зачем он не заметил в глазах ее нежность?
Простит ли Париж ему эту небрежность?

Все было пунктирно и сентиментально,
Как Эйфелева башня в вечернем тумане,
Как наша эпоха, бежавшая плохо
От ленточки "старт" до последнего вздоха.

Крути, кинематограф, мне эту love story,
Годаровские зайчики на старом заборе,
Калитка в Париж открывается тайно,
И ты говоришь – как всегда – До свиданья!