Андрей Земсков

Андрей Земсков родился 28 апреля 1968 года. Поэт, член Союза писателей, автор песен из Владивостока.
Выпущены студийные альбомы "Беспредельная весна" (1999), "Колокольное дерево" (2000), "Сибирский альбом" (2001), "Расскажи мне, брат" (2002), "Виртуальная жизнь" (2003), "Автопилот" (2004), "Белый снег России" (2005), "По проходным дворам Владивостока" (2005), "Ветер с востока" (2005) и "Черно-белый клип" (2006). Также имеется ряд неофициальных записей и записанный совместно с Ириной Балашовой альбом песен Владимира Высоцкого.
В 2000 году издан поэтический сборник "Бездорожье", в 2003 - поэтический сборник "Там, где ты живешь".

Роза ветров	(Не суди, не ряди в свой обряд, мой языческий ветер...)
Вот и славно...	(Вот и славно, что нету ни дела, ни денег...)
Дорога	(На стеклах, седых от пыли, пиши имена...)
Робинзон	(Настанет день с печатью "нигде"...)
Яблочный Спас	(Пьяный скрипач скрипку разбил о стену...)
Колыбельная	(По семи кругам любви - семь нечетных лет...)
Добрая песня	(В эту ночь, дорогие товарищи...)

Я попал в переплет словаря запредельных наречий,
Я пою для данайцев, несущих астральную снедь.
Изменяется все, лишь нельзя изменить место встречи
С неизбежным прозреньем, названье которому - смерть.
Строгий снайпер откроет обратную сторону света,-
И охотничий сокол вернется к нему на плечо.
Моя кровь есть во всем, что когда-либо мной было спето,
И не стоит искать в этих песнях чего-то еще.

Не суди, не ряди в свой обряд, мой языческий ветер.
Время смотрит с холстов, говорит с уцелевших страниц,
А любовь бьется в стекла подобно отчаянной ведьме
И пьет горькую воду с усталых ликующих лиц.
А меня изнутри разрывает безвыходность песен
Раскаленною медью расколотых колоколов.
В тесноте - не в обиде. Но мир до обидного тесен! -
Магнетизмом земли размагничена магия слов...

Вот и славно, что нету ни дела, ни денег.
Вот и славно, что осень, - дыши да живи!
Я иду по пятам своей собственной тени,
Я иду по следам своей битой любви.

Путь неровен, как час: все то справа, то слева
Кистенями грозят. Вот и Бог, и порог,
И лампада костра под иконою неба,
И столбы-костыли вдоль увечных дорог.

В постоялых дворах к ночи пьяные драки.
Дождь тупым тесаком тешет колья осин.
Церковь снова пуста, словно брюхо дворняги,
И кому прошептать: "Сохрани и спаси"?..

И все же славно, что здесь до краев наливают
И не гонят взашей (гонят лишь самогон).
Все же славно, что тех, кто ушел, поминают,
А тому, кто вернулся - штрафную на стол!

На стеклах, седых от пыли, пиши имена,
Выкуривай за ночь пачку и жди эпилога.
Семь женщин тебя любили, осталась одна, -
Она бесконечно просто зовется - Дорога.

А ей - то леса, то степи, то черный остов
Заброшенного вокзала да годы иные.
Одни оставляли пепел сожженных мостов,
А ты за собой оставил мосты разводные.

А после ты будешь плакать слезами вовнутрь
О том, что другой дорогой полжизни протопал.
Душа твоя, как собака, попросится в путь
По ржавым осенним листьям к утиным протокам.

Уставшие от скитаний вагоны скользнут
С оборванных рельсов в небо и грянутся оземь...
Семь странных твоих свиданий, семь верных разлук
Проводят тебя глазами в последнюю осень.

Настанет день с печатью "нигде",
Зашьет крестом дырявую грудь,
Начертит круг на черной воде, -
И ты по ней отправишься в путь.
И будет штиль, как матовый шелк,
И будет свет и парус волной,
И старый эльф нальет посошок
Без всяких там "еще по одной".

И день сорвет, как путы, печать:
Быть только здесь - особый резон.
Твоя Весна останется ждать
Тебя в порту навек, Робинзон.
А ты пойдешь по черной воде
Сквозь времена, сквозь войны миров -
Компас в руке, звезда в бороде,
Как стоп-сигнал для встречных ветров.

И вот итог - механик исчез,
Радистов нет, у них перекур.
Твой позывной не смогут прочесть
Ни автохтон, ни хмурый авгур.
Что ищет он, твой внутренний ян,
Пещерный гном - хранитель судьбы?
В долине снов предутренних стран
Встает рассвет по зову трубы.

Вставай, рассвет, срывай паруса,
Мешай с огнем динитробензол,
Стирай следы, взрывай полюса, -
Пусть все к чертям летит, Робинзон!
А ты построй на острове дзот,
Зарой сундук со сворой собак.
Пусть бороздят ветра горизонт, -
Им не найти твой архипелаг.

Пьяный скрипач скрипку разбил о стену,
Плачет в углу, плечи по-детски съежив.
А за окном ночь постепенно тает,
Пахнет асфальт росной травой утра.
Кажется, все это давно было
С кем-то другим, но коротка память.
Прожита жизнь и со стекла стерта
Словно смешной гномик из старой сказки.
А за окном стали деревья старше,
Все как всегда, только чуть-чуть больнее
Видеть глаза тех, кто уходит следом,
Тех, кто еще любит глядеть на звезды.
Солнечный луч тянется тонкой нитью,
Жалко, но нет в сказке ни капли веры,
Что по земле скоро пройдет Август,
Что принесет много красивых яблок.
Яблочный Спас - грустный, как смех Грина,
Поезд ушел, рельсы дрожат мелко.
На небе свет птичьим сошелся клином,
Что-то на юг птицы летят рано.
Белый платок руки держать устали.
Лопнула нить, музыки нет больше.
Пьяный скрипач плачет среди осколков,
Вторит ему голос разбитой скрипки...

По семи кругам любви - семь нечетных лет.
Не дури, дурман-трава, не клони ко сну!
Крошит нищенка-луна с неба черный хлеб,
А мы крошево клюем да все ждем Весну.

Бес не выдаст, Бог подаст, ветер вынесет.
Изменили зеркала наши облики:
То ли птицы мы теперь, - крылья в иле все,
То ли рыбы, - плавники вязнут в облаке...

Третью ночь горят костры на реке Москве,
Кони ржут, бряцает сталь, - будет, ясно, бой.
Коли выпадет беда, обернись на свет, -
Если дрогнет огонек, значит, я с тобой.

Так усни, дурман-трава, на моей груди,
Улыбнись, когда блеснет, как звезда, блесна.
На семь бед ответа нет, как тут ни крути.
Из семи кругов один все равно - Весна.

В эту ночь, дорогие товарищи,
Когда в небе звезды ни одной,
Выйду я прогуляться на кладбище
Под полуночной полной луной.

Ни души, - лишь блуждают вокруг огни,
Да с могилок слышны голоса:
Упыри, вурдалаки, укупники
Из трущобы таращут глаза.

Глухо стонут постены безликие,
А безмолвные - строются в ряд.
Это зомби - а зомби здесь тихие -
Вдоль дороги с серпами стоят.

И на мне нет лица - даже морды нет.
Темнота, как назло, ни огня...
Дорогие товарищи мертвые,
Вы не ешьте, не ешьте меня!

Но попрятались вдруг привидения.
Лишь поднявшийся между могил
То ли дяденька, то ли видение
Поведенье их мне объяснил:

"Мы-то ходим к вам в гости спокойненько,
Сим явленьям потерян и счет.
Но чтоб живые являлись покойникам -
Я такого не видел еще!

Вы - герой, пионер и так далее!
Чтобы подвиг Ваш не позабыть,
Разрешите прижизненный памятник
Вам на кладбище нашем открыть?

Ведь прикиньте - помрете когда еще:
Нынче цены не те - помирать...
А почетным покойником кладбища
Вы сейчас уже можете стать."

"А на кладбище все спокойненько
От родных и друзей вдалеке,
Все культурненько и пристойненько,
И закусочка на бугорке..."