Полнолуние - Андрей Земсков
|
Полнолуние - Главная Полнолуние - Андрей Земсков |
|
Звонари
 |
(Певчий брат мой - ветер, подскажи слова...) |
| Безнадега | (Стало стыдно не бриться...) |
| По следам наших песен
|
(Нам еще в унисон запевать от запоя к запою...) |
| Старый причал | (По переулочку направо мимо садика...) |
| От Камчатки до Москвы | (Сойти на станции Могоча...) |
| Хабаровск | (Вот и апрель, растаял снег в моем дворе...) |
| Здравствуйте | (Здравствуйте! Хорошая погода...) |
| Юбилейный вальс | (Гонит пух по аллеям в сумасшедшей кадрили...) |
| Монумент | (Соцреализм разбился на осколки...) |
| Амурская казачья
|
(Как от Шилки до Аргуни собирались казаки...) |
| Снег да снег...
|
(Снег да снег, да сумерки студеные...) |
| Волчья песня
|
(Едут сани долго-долго...) |
| Матушка (стихи М.Гаврюшина) | (Матушка, нет на мне креста...) |
| Посвящение Толкиену
|
(Солнце касается крыш...) |
| Трамвайчик
|
(Как мы устали от войны...) |
| Армейскому другу | (Разорвалась, истёрлась подпруга...) |
| Невезучий понедельник
|
(Исполины из поленьев, великаны из фанеры...) |
| Воронье | (Застревают крохи песен в пообломанных зубах...) |
| Черный апрель
|
(Стала ночь коротка. Вечер розовый...) |
| Валентину Соломатову | (За тысячу лет мы мудрее не стали...) |
| Виртуальная жизнь
|
(Мне сказали, что поэты стали людям не нужны...) |
| Театр
|
(Бледный грим и маски - долой...) |
Певчий брат мой - ветер, подскажи слова
Самой звонкой песни, да напой мотив.
Никого на свете не щадит молва,
Впереди всегда летит,
Хорошо ли, плохо вскормлена с руки
Завистью да ложью с горем пополам.
Словно скоморохам, рубят языки
На Руси колоколам.
За рекой - подать рукой - колоколенка на взгорке,
Да волною мостик унесло:
Господи, ну, подсади, словно в детстве, на закорки,
Или дай мне лодку и весло!
С юга дикой Русью да на севера
Пробегает речка, забывает всё,
От истока к устью через шивера
На волне молву несет,
Что не до набата нынче звонарям:
Спят на колокольнях, подвязав язык.
Тот, кто пел когда-то, голос потерял, -
Глух и нем, но пьян и сыт.
Поделом! Тебе челом бью, небесный перевозчик:
Хоть бревно к обрыву прикати!
Чем не плот? А мне на тот сонный берег надо очень -
Звонарей к заутрене будить.
Умер без причастья вечер, как стекло,
Звездные осколки разлетелись с тем.
Не было несчастья - счастье помогло
Песни петь для серых стен.
Подбери мне, ветер, аккомпанемент,
Чтобы самых верных слов не заглушал.
Воли нет на свете и покоя нет,
Если не звучит душа.
Небосвод, как реку, вброд босиком по колким звездам
Перейду до утренней зари.
Всё не в счет, а мне б еще песню спеть, пока не поздно:
Пусть ее услышат звонари!
сентябрь 2002
Стало стыдно не бриться,
Стало сильно за тридцать, -
Годы катят под гору сизифов валун.
Стали стылыми вёсны,
Каждый год - високосный.
Приглашаются гости к пустому столу...
Снега талого запах,
Суета на вокзалах...
Покидают пророки пределы страны.
Дело тянется к лету,
Только я не уеду,
Никуда не уеду из этой тюрьмы.
Припев:
Погадай мне на картах таро,
Раскидай на гранитной плите,
Безнадёга российских дорог
И надежда на наших детей!
Двух столетий тугой перехлест,
Дымный след от сгоревшей звезды,
Злые песни бездарных поп-звезд
И забытых поэтов кресты...
Серый между флажками,
Под ногами лишь камень,
И готовы патроны, а после - елей.
К песням, судьбам и свадьбам
Не дай Бог испытать вам
Чью-то черную зависть на шкуре своей!
Кто поэтом родился -
Никуда не годился,
И ничуть не гордился он званьем таким.
Он и рад быть попроще,
Но выходит на площадь
Тесный строй его строчек по взмаху руки.
Припев.
Воры строят коттеджи,
На экране всё те же
Сериальные лица не радуют глаз.
Обрывается повесть,
Отправляется поезд,
В эмиграцию лето увозит от нас.
Вот и стало под сорок
Сивко-буркиных горок,
И пылится гитара без первой струны:
Скрылось лето до срока,
Но моя безнадёга
Никуда не уедет из этой страны.
Припев.
июль 2002
Александру Бурнаевскому
Нам еще в унисон запевать от запоя к запою,
Не от спирта пьянеть и искать уходящих следы.
Ты в мажоре грустишь, я в миноре смеюсь над собою,
Попадаю впросак, не всегда попадая в лады.
Этот жесткий вагон - этот мир, где нет места для сказок,
Где в глазах пустота у детей беспризорной страны.
Мы всё тянем вперед сцепкой жил и надорванных связок
Золотой эшелон по железной дороге струны.
Припев:
Этот мир, как всегда, нам немножечко тесен.
Но лежит впереди чей-то песенный след.
Мы уходим туда - по следам наших песен,
Оставляя другим нашей памяти свет.
Ветер лупит дома остроносые, словно вельботы,
И на мысе маяк путеводной звездою горит.
Слышишь - море штормит, с берегов ожидая погоды!
Отчего бы ее нам не сделать сегодня, старик?
Я тебе позвоню по мобильнику из "Мерседеса"
Или свистну в окно, если сменится код у замка...
Заходи - посидим! Я сегодня вернулся из рейса.
Скоро вновь уезжать - до сентябрьских костров, до звонка.
Припев.
А на мысе Крутом три сосны - три заветных желанья
Возвращаться сюда, и с друзьями встречаться, и петь.
Всё же истина здесь - и огонь, и вода дождевая,
И рассветная ртуть, и заката звенящая медь.
Кто прошел впереди, нем оставил зарубки и вехи,
Чтобы нам не плутать, пробивая свою колею.
Мы явились на свет в жесточайше - стремительном веке,
Чтобы люди людьми оставались в миру и в бою.
Припев.
март 2003
По переулочку направо мимо садика,
Где зреют яблоки - мечтания мичуринца,
Походкой легкою вприпрыжку, как у цадика,
Сбегая к морю, город мой от солнца щурится,
Где что ни лето, та же пляжная история,
Где караоке у киоска кукарекает,
Где кока-кола с горьким запахом цикория,
И периодика скучает по корректору.
Я спускаюсь на старый причал,
Чтоб немного побыть одному.
Там отчаянно чайки кричат
И волна омывает корму
Век назад по каким-то делам
Пришвартованного корабля.
Я, газету свернув пополам,
Засеваю стихами поля.
Стихи случаются нечаянно - негаданно,
Как в первый раз, без подготовки, не ко времени.
Хотя по опыту предчувствовать бы надо, но
Душа внезапно разрешается от бремени,
Как снег, которого в жару никак не выпросить,
С ночного неба тихо падает по осени.
И нам так хочется его о многом выспросить,
Да неудобно докучать ему вопросами.
А пока это лишь облака,
Парусиново-парусный флот,
Проплывающий издалека
Без особых проблем и забот
Из античных и средних веков,
Из недавней военной поры.
А под парусом тех облаков
Пароход поднимает пары.
И мне покажется, что не о чем печалиться
Под облаками, снега завтрашнего полными.
На деревянном кнехте, где никто не чалится,
Я посижу наедине с морскими волнами.
Здесь пахнут водоросли йодом, и не слышится
Шум городской (я на него еще посетую).
И может быть, строка заветная напишется,
Наискосок перечеркнув статью газетную.
Дома этот исписанный лист
Я разглажу рукой на столе.
А за стеною поэт - маринист
Маринует глаголы к зиме.
Он творит, он не спит по ночам,
Его лира скрипит, как штурвал.
Но про старый забытый причал
Он не знает, он там не бывал.
октябрь 2002
Сойти на станции Могоча,
С платформы на реку взглянуть,
Купить пивка и пирожков
У старой бабушки - гуранки,
Забыть, куда ты держишь путь...
А Время в гору тянет санки
И, значит, скоро с ветерком
Опять помчит куда-нибудь.
Припев:
От Камчатки до Москвы
В самолете и в поезде
Над просторами страны,
Что не помнит родства -
От Камчатки до Москвы
Затеряться легко везде.
Нет печальнее повести:
Вьюга до Рождества.
Осталась позади Авача,
И неизученный никем
Суровый край больших снегов -
Кольцо на безымянный палец -
Как дым, растает вдалеке.
И лишь печально улыбаясь,
Махнет рукой тебе вослед
Седой камчатский Пелекен.
Припев.
Мигнет вечерними огнями
Хабаровский аэропорт,
Коснется взлетной полосы
Твой Ту-154.
И как вступительный аккорд
На железнодорожной лире,
Гудок раздастся - и вокзал
Проводит Старый Новый год.
А завтра утром ты увидишь
В окошко стылые поля
И, чтоб тоску прогнать, сойдешь
Купить пивка на полустанке.
И версты надвое деля,
Поймешь в кольце Кругобайкалки,
Что не отпустит никогда
Тебя камчатская земля.
Припев.
май 2002
Памяти М. П. Журавлева
Вот и апрель, растаял снег в моем дворе,
Стучит березовая ветка по стеклу.
А помнишь, как мы тосковали в январе
По бликам солнца, по весеннему теплу?
И лишь полночных кухонь дружеский союз
Нам обещал, что стает снег в конце концов,
Что вскоре минус переменится на плюс,
И перестанет ветер обжигать лицо.
И опять на высоком утесе поет
Под гитару старик - балагур,
А внизу во всю ширь - ледоход, ледоход:
Просыпается древний Амур.
Нас в это утро не удержит старый дом,
Мы выйдем в город и смешаемся с толпой,
По Муравьев - Амурской улице пройдем
Походкой легкою до парка над рекой.
Мы будем пить апрельский воздух, как вино,
Пьянеть и с видом расшалившихся детей
У новых касс кинотеатра "Совкино"
Кормить батоном беспризорных голубей.
И минувшее - давний хабаровский сон -
Вдруг тихонько коснется плеча:
Иннокентьевских колоколов перезвон
Да Успенского храма свеча...
Хабаровск - юность бестолковая моя,
Нам наяву смотреть с тобою эти сны.
Там на утесе солнца светится маяк.
Как хорошо, что мы дожили до Весны!
А вдоль реки из века старого дома,
Как в песне, словно паруса, стремятся ввысь.
С Вокзальной площади Хабаров - атаман
Нас провожает в наши странствия всю жизнь.
Спой нам песню свою, бородатый Матвей, -
Ты не стар, ты всегда super-star!
На жару не ворчи, в холода не болей,
Мой товарищ - Амурский бульвар!
июль 2002
Здравствуйте! Хорошая погода...
Не беда что промокают ноги.
Мне же, незнакомый друг, охота
С Вами побеседовать о Боге.
Что же вы оскалились так жутко,
Будто бы попав под напряженье?
Вот вам интересная брошюрка,
В пятницу у нас богослуженье.
Здравствуйте! Погода просто чудо...
Что вы, я не Барри Алибасов.
Вы слыхали, как ментам Иуда
Продал пахана за тридцать баксов?
Моисей водил толпу засранцев
За нос по пустыне словно лохов...
Ну зачем же матом выражаться?! -
Выражаться матом это плохо.
Здравствуйте! Погода просто праздник...
Да и Вы, я вижу, не с похмелья.
Вы, простите, некрещеный разве? -
Так боитесь крестного знаменья.
Вы ж безбожно дышите на ладан,
Да притом трехдневным перегаром.
Да какой я, к черту, Вам Бен Ладен,
Мне Ваш динамит не нужен даром.
Здравствуйте! Погода - загляденье...
Библию давно в руках держали?
Посетите божье заведенье
И почитайте древние скрижали.
А перед сном давно ли Вы молились?
Знаете ли про Екклезиаста?
Ну и отчего Вы так скривились -
Разве ж я похож на Леголаса?
Здравствуйте! Какой чудесный дождик...
Как зовут Вас? Света? - очень мило.
Нет, я к сожаленью, не художник,
Но прошу: не проходите мимо!
А я посланник Нового Завета
И Евангелист седьмого дня я...
Но что же Вы набрали скорость, Света,
Тампаксы из сумочки роняя?
Здравствуйте, прекрасное созданье,
Вот журнал, заморское изданье:
Иегова бродит по России,
Что, куда пошел я? Сами психи!
Я же им трагедию и драму,
А меня едальником в парашу...
Ну всё, Аллах акбар и Харе в раму
Я имел, простите, матерь вашу.
август 2002
Гонит пух по аллеям
в сумасшедшей кадрили
Майский солнечный ветер,
своей миссией гордый.
С городским юбилеем
все с ума посходили,
И все носятся с этим,
словно с писаной торбой.
Может, это нормально
и вполне справедливо:
Нынче даже погода
против шерсти не гладит.
Только вот на трамвайный
мне билет не хватило,
Потому что полгода
мне зарплату не платят...
С днем рожденья, Хабаровск, -
три холма, два бульвара, -
Город пьяных поэтов
и разрушенных храмов.
Для кого - белый парус,
для меня же - гитара,
Но ни то и ни это
не спасает ни грамма.
Как маяк над Амуром -
ресторан на утесе,
Царство лестничных клеток
и зеленая "зона" -
Парк забытой культуры,
где не слышали вовсе
Горожане полвека
колокольного звона.
Вдалеке от России,
по соседству с Китаем,
Засыпая как будто,
не спеша вечереет
Небо периферии.
А я еду в трамвае, -
Да простит мне кондуктор
всё в связи с юбилеем!
апрель 1998
Соцреализм разбился на осколки,
Среди которых есть еще ТАКОЕ!..
У нас в любом занюханном поселке
Есть свой Ильич с протянутой рукою.
Сто тридцать лет - а он такой же крепкий
И добрый, словно санитар в палате, -
Чаще всего - в своей любимой кепке,
Реже - в пальто ( а может быть, в халате).
Сюрравангард, античная культура!
Порою взглянешь - и не сдержишь крика.
Вот, например, у нас была скульптура:
Я раз увидел - и теперь заика.
Представьте: как Каренина под поезд,
Повиснув прямо над проезжей частью,
В атаку рвался Страшный Комсомолец -
Как бы к коммунистическому счастью.
Его глазища лезли из орбит. Он,
Скрипя зубами, рвался вон из кожи,
Ночной порой своим кошмарным видом
Сводя с ума нечаянных прохожих.
Я знаю: здесь вопросы неуместны, -
"Совок" не даст разумного ответа, -
Но почему же скульптор Неизвестный
Был запрещен, - зато возникло ЭТО,
Моим пером описанное выше?
Долго ломал я голову, покамест
Не догадался подойти поближе
И прочитать на пьедестале надпись.
Мол, возлюбить врагов своих изволь сам
И на порыв ответный не надейся.
Гласила надпись: "Павшим комсомольцам -
От интервентов и белогвардейцев!"
февраль 1998
Как от Шилки до Аргуни собирались казаки
Да артельные плоты вязали крепко.
Путь не короток - недолог до Амура до реки,
Ведь Амур, известно, - батюшка всем рекам.
На Николу в половодье разольется широко,
Острова затопит, превратит в мели.
Тут поглядывай позорче да багор держи, а то
Прозеваешь - поползешь еле-еле.
Припев:
Амурские вёрсты у рук истерли пёрсты
Веревкой, веслом да багром.
Тропой Ерофея заставы-поселенья
Построим одним топором.
Низко тучи гонит ветер над казацкой головой.
Как-то будем жить в краю незнакомом?..
Что ж, уехали из дому - да приехали домой.
Не грусти, служивый, - всё по закону.
Правый берег - буреломы. Ох, ты, Господи спаси, -
У тайги отвоевать бы землицы!
Здесь когда-то поднимался славный город Албазин -
Наша крепость у манчжурской границы.
Припев.
Потемнело над Амуром - собирается гроза.
И с утеса на плоты беспокойно
Из-под шапки соболиной смотрят зоркие глаза
Седовласого охотника-гольда.
Мы пришли не за поживой, - ты не бойся нас, отец,
И не верь ты ни купцам, ни шаманам:
Деревянный бог не выдаст, амба рыжая не съест,
Не сольется дым с таежным туманом.
Припев.
декабрь 1999
Снег да снег, да сумерки студеные,
Степь да степь, да сонное село,
Да ворот засовы вороненые
Не скрипят. Скорей бы рассвело!..
Щурит очи ночь - сова полярная,
Ей самой сегодня не до сна.
Что ж ты, ночь, такая непроглядная?
Мне наутро что ты припасла?
Может, кликнут бубенцы веселые:
Отворяй, не мешкай, мил-дружок!
Может, скрипнут саночки казенные,
На дорожку выпадет снежок.
Конь заржет, еще не зная поводу,
Я в ответ тихонько рассмеюсь
Да возьму ведро, отправлюсь по воду,
Ледяной, колодезной напьюсь.
Позабуду всё, что было - не было.
Всё, что было - позабыть невмочь.
Я вдохну тепла печного, хлебного.
Не зови меня с собою, ночь!..
ноябрь 2002
Едут сани долго-долго,
Целина их не пускает.
Седина не портит волка, -
Пот с боков и грязь кусками.
Ах, была бы непогода
Подобрее к волчьей стае!
У волков - своя охота,
Мы удачу наверстаем!
Мы за ней рванемся молча
Семимильными прыжками.
Нынче наша воля волчья
Не обложена флажками.
Нас теперь не бьют из ружей,
Не стреляют с вертолета...
Серый брат, кому ты нужен?
У людей - своя охота.
Едут сани, - и возница
Вожжи крепко сжал рукою.
И блестит луны глазница
Над чернеющей рекою.
Это наша волчья память
Догорает на закате,
Как флажки, живое пламя
Расплескав по снежной глади.
Было время - были песни,
Воздух был густой, как брага,
Были мы когда-то вместе,
Подставляли бок за брата,
Землю лапой теребили,
Колокольца слыша трели.
Но матёрых перебили,
А подранки присмирели...
Затерялся среди прочих
Голос, что казался вещим.
Сколько спето песен волчьих
На веку на человечьем?
Если волка ноги кормят,
Что питает его голос?
Непокорность горя в горле,
Снега наст да санный полоз...
март 2003
Матушка, нет на мне креста,
Ты прикрой образами глаза,
Ох, долга на Руси верста,
Ой, тяжка у тебя слеза.
У изголовья юдоли земной
Знаменье коршун творит надо мной,
Сеятель вечный роняет звезду
В мою борозду.
Матушка, осени меня
На распутье лихой судьбы.
Не хватило мне бела дня,
Чтоб дойти до родной избы.
С горестным прахом разбитых дорог
Весь перемешан, как колос продрог,
Лемехом в поле пронзил на краю
Могилу свою.
Матушка, журавли кричат,
Мне бы к ним, да я крылья стер.
В поле был прадед мой зачат,
Боль свою надо мной простер.
Ты же молитву по мне не твори -
Ковш принеси, ворота отвори.
Пусть борозда меня в дом приведет,
И колос, как солнце, взойдет.
Солнце касается крыш,
В небе драконом кружит выжидающий кондор.
Будь осторожен, малыш:
Черные всадники ночью покинули Мордор!
Мир изменился в лице.
Видишь - как пятна на солнце, как соль на бумаге,
На всемогущем Кольце
Вспыхнули огненной вязью эльфийские знаки!
Стоп!
Вы заигрались, Профессор: в чернильнице пусто,
Рвется бумага, перо на неверном пути:
Пони рассвета пока, как скакун, необуздан.
Кто-то стучится. Ну, что ж, молви "Друг" и войди!
Может быть, это игра?
Только недаром клинок спрятал в складках плаща ты:
Ждет роковая гора,
Там, за рекой Андуином не будет пощады.
Войско стоит у ворот,
Третья эпоха застыла у Ородруина.
Шаг до обрыва - и вот
Рушатся Черные скалы и трон Властелина!
Стоп!
В Вашем камине, Профессор, - не пламя Удуна.
Слабый огонь очага освещает лицо.
Время пером проколоть, переплавить руду на
Новый металл, чтобы снова замкнулось Кольцо!
декабрь 2002
Как мы устали от войны
С собой, с соседями, с друзьями!
Да будет чудо и над нами -
Хотя бы в образе Весны,
И деловитый месяц май
Отменит пасмурные рейсы,
Проложит солнечные рельсы
И пустит солнечный трамвай.
Он нас от праведных трудов
Звоночком оторвет, конечно,
Как по Садовому колечку
Мимо скамеек и прудов,
Помчит по звездной мостовой
Согласно требованью знака,
И будут Знаки Зодиака
Мелькать за окнами его.
Оставив позади беду,
Искрят колеса понемножку.
Но на трамвайную подножку
Запрыгнуть можно на ходу.
И оттолкнувшись от земли,
От были, от дорожной пыли,
Войдут, кого мы так любили,
Да от беды не сберегли.
Они ворвутся в наш трамвай
Гурьбой романтиков завзятых -
Сороковых, шестидесятых, -
И шум, и смех, и птичий грай!
Но Время вновь замедлит бег, -
И впустит радужная арка
Ворот московского трампарка
Трамвайчик наш - двадцатый век.
март 1999
Константину Савину
Разорвалась, истёрлась подпруга,
Поломался кленовый штурвал.
Я в гостях у армейского друга
Уж не помню, когда и бывал...
Сам себе говорю, что нельзя так, -
С одного, мол, росли мы корня.
А недавно четвертый десяток
Разменял корешок у меня.
Ну, а мне ни двора, ни кола никак
Не обломится всё - вот какая грусть.
За Амуром его Николаевка,
А я никак на тот берег не выберусь:
То в заводе, как будто на привязи,
То в Приморье, отвязанный, бегаю.
А у него скоро первенец вырастет,
Чтоб возиться с сестрой-малолеткою.
Наши годы не сильно спешили.
От амурских проток вдалеке
Мы с приятелем вместе служили
В Забайкалье, в стройбате, в тайге.
Этот воздух, пропахший сосною,
Мы делили, как хлеб, пополам
И мечтали, как выйдет весною
Нам Приказ - мол, пора по домам!
А теперь по домам, как острожники,
Мы сидим, смотрим "Время" по телеку.
Он подался в железнодорожники,
Я прибился к поющему берегу.
Но однажды таежные запахи
Нам напомнят Сибирь, пади с сопками.
Я приеду с бутылкой бальзама - и
Мы закусим его патисонами.
На столе - банка красной икры ли,
Корка хлеба ли, - хватит на всех.
Новый мост через реку открыли,
Чтобы встретиться нам без помех.
Пусть немного не строит гитара,
Да и струны протёрлись давно, -
Он споет что-нибудь из Макара,
Я спою что-нибудь своего.
Ах ты, юность, - ремень старый, кожаный,
Миновала лихая пора его.
Костерок у дороги нехоженой
И далекий райцентр Заиграево...
И по старой армейской традиции
Третий тост мы поднимем, не чокаясь,
И года перелётными птицами
Вдруг помчатся, сбивая со счета нас.
ноябрь 1999
Ольге Левковской
Исполины из поленьев, великаны из фанеры,
Пенный пласт из пенопласта, неподкупное начальство,
Невезучий понедельник, опустевшие вольеры,
Осень, листья рвутся с веток, разрывая мир на части.
Разбивая лед на лужах - витражи, осколки чуда, -
Мечет бисер злая осень, чёт и нечет мирозданья.
И стартуют электрички в никуда из ниоткуда,
И летят за ними следом корабли, машины, зданья.
Невезучий понедельник. Чёт и нечет - всё впустую,
Невпопад орлы и решки, дело в шляпе мимо денег.
Ветер вспарывает волны, все троллейбусы бастуют.
Не добраться до раздачи. Невезучий понедельник.
Менестрели бьют по струнам, бьют прохожие в ладоши,
Жизнь братается со смертью и бросается под ноги,
И в подземных переходах люди в латах, но без кожи
Раздают себя бесплатно. И останется в итоге
Только осень, только ветер, только пена у причала,
Да растаявших деревьев неприкаянные тени.
Это слезы, это Время начинать судьбу сначала.
Здравствуй, птица городская, невезучий понедельник!..
ноябрь 2001
Застревают крохи песен в пообломанных зубах,
Оттого пою не песенно теперь я.
Воронье-ворье с цепями золотыми на зобах
Веерами растопыривает перья.
Вот они, деляги жизни, кислых щей профессора -
При Канарах, при долларах, при кормиле.
Словно семечки, сбербанки эти птицы мастера
Щелкать клювом, - их за то и прикормили.
А у солдата - подножный корм.
Идет на службу он, как на "зону".
И от пожаров с кавказских гор
Лавины сходят не по сезону.
Тридцатилетний седой горняк
Сидит на рельсах и ждет зарплаты,
А воры-вороны пьют коньяк
И на халяву летают в Штаты.
Рухнул храм старинной веры, как Берлинская стена,
В новом храме на разбой благословляют.
Пол-России в камуфляже. Хоть пока и не война,
Все же каждый день кого-нибудь шмаляют.
Край земли - периферия затянула пояса,
Глушит водку до похмельного озноба,
И над русскою культурой издевается попса,
А поэты пишут "в стол". Свобода слова!
А над Барвихой снежок частит,
Застыли ели в немом покое.
У властьимущих всегда в чести
Воронья стая - воры в законе.
А наша карта всегда не в цвет -
Сны о свободе, мечты о лете.
Не отрубили б тепло и свет
На рубеже двух тысячелетий!..
ноябрь 1998
Памяти Александра Лебедя
Стала ночь коротка. Вечер розовый
Бирюзовой сменяется зорькою.
Снова хочется в роще березовой
Пить березовый сок, а не горькую.
Только, видно, Весна обозлилася:
Небосвод стал стеною, ничья стена
Вдруг обрушилась ниц, и разбилася
Та звезда, что упала на счастье нам...
Черный апрель - в переходах калеки,
Черный апрель - кровь на тающем снеге, -
И ничего не изменить опять.
Черный апрель - вой винтов вертолета,
Черный апрель отпевает кого-то,
Кто не успел осень свою обнять.
Ни цветка на погосте в Елабуге,
Новый век, темнота за воротами.
Лезут в "звезды" кабацкие лабухи,
Недоучки командуют ротами.
Всё "на ты" норовят да по матери
Бизнесмены - казны слуги верные.
А у нас - ветка вербы на скатерти,
А у нас - воскресение вербное.
Но черный апрель - в небо взмывшая птица,
Об облака, как о стену, разбиться,
Крылья воздев к солнцу, сгореть дотла.
Черный апрель забирает до срока
Тех, кто устал и кому одиноко,
Кто от Весны просто хотел тепла.
май 2002
За тысячу лет мы мудрее не стали,
Всё верим в знахарство, в астрал, в колдовство.
А в кого верит пуля - в Аллаха, в Христа ли,
Когда покидает наскучивший ствол?
Сжигая хранимый веками папирус,
Мы ходим по плитам забытых могил.
Нас всех неизвестный компьютерный вирус
За десятилетье в рабов превратил.
И снова мы впадаем в крайности,
Но гаснет сбитая свеча.
У смерти нет национальности,
И Бога нет у палача.
Земля под нами опрокинулась,
С себя сметая всё подряд.
И впереди опять враги у нас,
А за спиной - заградотряд.
"Нас предупреждали, что мы на Востоке,
Но бьемся при этом за землю свою," -
Сказал мне безногий парнишка в Моздоке -
Единственный выживший в первом бою.
В ту первую зиму начальников гордых
И бравых солдат Грозный город ломал.
Теперь это - город отчаянных мертвых,
Которые бьются за каждый подвал.
Рискую сбиться на банальности,
В который раз уже крича:
У смерти нет национальности,
И Бога нет у палача!
Пока не выветрится ложь, никак
Нам не закончить ту войну.
Мы все у Времени в заложниках
И у безвременья в плену...
ноябрь 2002
Мне сказали, что поэты стали людям не нужны,
Что толпа давно не внемлет обнищавшему поэту,
И поэты населенье беспокоить не должны.
Нету никакой цензуры - но и книжек тоже нету!..
Зазомбировали массы конформист и неформал,
Все в компьютеры уткнулись и самих себя проспали,
Музыкальную культуру подогнали под формат,
Ростроповича купили, а Высоцкого распяли.
Говорят, интеллигентов нынче ждет иная чистка:
Будут брать их, как агентов, и мочить, как террористов.
Всенародную державу пулеметной гладью вышьют
И грузина Окуджаву из Москвы посмертно вышлют...
Время - на гитаре раскол!
Ветер на бульваре Тверском!
Классик, хоть на слово решись!
Здравствуй, виртуальная жизнь!
Мне сказали, что сегодня мир особенно жесток:
Катаклизм за катаклизмом всю планету в дрожь бросает.
А Россия на норд-осте (это северо-восток),
Затаив дыханье, смотрит, как спецназ детей спасает.
Пусть потом вас будет пресса из ушата поливать,
Но - спасибо вам, ребята, что ушли не по-английски!
На солдатские погоны только уркам наплевать.
Их кабацкому шансону так не спеть, как пел Вертинский.
Что поэту девять граммов? Пуля - горе от умища...
И уже под фонограмму распевается "звездища",
Торит чуть ли не на танке путь к попсовому Олимпу -
Отмывать чужие "бабки" и толкать народу "липу".
Осень, - клены ждут холодов
Возле Патриарших прудов.
Мастер, что с тобою? Держись!
Здравствуй, виртуальная жизнь!
ноябрь 2002
Бледный грим и маски - долой,
Седина - за выслугу лет.
И заряжен новой стрелой
Шестиструнный мой арбалет,
И мишень почти не видна,
Что твою украсила грудь.
Мы с тобою вместе до дна
Выпьем этот вечер - и в путь.
Мокрый от дождя тротуар
К ночи станет скользким, как лед.
Бербеджа бродячий театр
Снова представленье дает.
Глобус над его шапито -
Как над старой крепостью флаг.
Всё, что было раньше "не то",
Скоро снова станет "не так".
А пока у всех на виду
На поклон выходит Шекспир.
Хочешь, я тебя проведу
В этот незатейливый мир?
По скрипучей лестнице вверх -
Где всегда царит карнавал.
Там с тобой разделят успех
И утешат, если - провал.
Реплику забудет суфлёр,
Занавес крыла распахнет,
Сядет возле рампы актер
И тихонько что-то споет.
Капля пота или слеза -
Ей оплачен гамбургский счет.
До свиданья, зрительный зал!
Завтра приходите еще!
декабрь 2002