Андрей Земсков "Беспредельная Весна"

Беспредельная Весна	(Как на сколе льда...)
Месяц	(Месяц взвился в небо ятаганом...)
Бродяга	(Путает Время следы...)
Степь	(Лошадей бока лупит ветра плеть...)
Скоморошья дорожная	(Вышла вся в котомке соль...)
Памяти Александра Галича	(Все мы - люди дороги...)
Посвящение бардам	(То и дело натыкается на мели...)
Мальчик со шпагой	(Легион не сбивается с шага...)
Сюжет	(Выстудила город дождем...)
Злободневная	(В сентябре желтеет пресса...)
Песенка для вестерна	(Граница мира - вот она, черта!...)
Босяцкая песня	(Я не был ни в Москве, ни в Петербурге...)
Добрая песня	(В эту ночь, дорогие товарищи...)
Песенка про меня	(Ни о чем не беспокоясь...)
Вот и славно...	(Вот и славно, что нету...)
Дорога	(На стеклах, седых от пыли...)
Отпусти меня, душа...	(Отпусти меня, душа, гулять по чисту полю...)
По вертикали	(И снова гонки по пятам...)
Песня красного волка	(Я - красный волк...)
Домик на горе	(Я придумываю сны для одной своей знакомой...)
Маргарита	(Эта летняя женщина, как карусель...)
Боянова песня	(Полынью ль полою...)
Колыбельная	(По семи кругам любви - семь нечетных лет...)
Отшумело время...	(Отшумело время свадеб и разводов...)
Летучий Голландец-1	(Все флаги в гости к нам и паруса...)
Летучий Голландец-2	(Через тысячу веков и галактик...)
Улетай, диковинная птица	(Улетай, диковинная птица...)

Беспредельная Весна

Как на сколе льда
сидит черный гриф,
Сиплым голосом
материт Весну.
Как мою ладонь
жжет каленый гриф.
Пой до одури, дурак,
приструнив струну,
Да хмельной отвар
пей до донышка, -
Может, что-нибудь
и пригрезится.
Покати шаром -
красным солнышком,
Завернись клубком -
белым месяцем,
Беспредельная Весна!

Сведены счета,
взведены курки.
В полынье - полынь.
Головам пустым
Отдавая честь,
раздавай долги.
Вместо Вечного Огня -
только Вечный Дым...
А на посту солдат
спит кошмарным сном:
По нему опять
пушки бьют "отбой".
Связки связаны
в горле злым узлом,
Не до песен им теперь.
А ты возьми да спой,
Беспредельная Весна!

март 1995

Месяц

Месяц
взвился в небо ятаганом, -
Как его клинок остер!
То ли
светят звезды над курганом,
То ль вдали горит костер.

Путь наш
никогда не будет близким,
Хоть вовсю гони коней
Степью
по камням, по обелискам
Да по волнам ковылей.

Думы,
как сухарики в котомке,
Переломаны, черны.
Воля, -
а мы все рыщем, словно волки,
Да все бежим, как от чумы.

Долго
слышно, как тоскует песня,
Уплывая за курган.
Только
все грозит из поднебесья
Нашим душам ятаган.

апрель 1994

Бродяга

Сергею Булгакову

Путает Время следы
В поле один на один
С сотканным из пустоты
Ветром, рожденным в груди
Спящих курганов ночных.
Щелкает ветер хлыстом.
Там - скрип телег кочевых,
Там - перестук поездов...

Сам я ни скиф, ни казак:
Стерто веками тавро.
Сабля, седло и лоза -
Даже для песни старо.
Рыщу, не помня родства.
Рядом не то что друзей -
Даже с кем выпить, раз-два -
Вот и обчелся совсем.

Где ты, горбатый конек,
Ищешь меня? Я же тут!
Видишь вдали огонек, -
Это известия ждут.
Так поспешай же, гонец,
Бросить платок на крыльцо!
Света ли, тьмы ли конец
Ждет нас в конце-то концов?..

июль 1996

Степь

"- Далече ли до крепости? -
спросил я у своего ямщика.
- Недалече, - отвечал он. - Вон уж видна..."
А. С. Пушкин "Капитанская дочка".

Лошадей бока лупит ветра плеть.
На сто верст кругом - ни души живой.
Провожатый наш, кто таков, ответь -
Вольный ты казак али волк степной?
Кандалы тебе, если вор, скуют:
Плаха - трон тебе, царство - каторга.
Эй, гони, ямщик, в Белогорскую! -
Час неровен, путь заметет пурга.

Время доброе. Место Лобное.
В рай от удали, а от страха - в ад.
И пускай горит благородная
Шапка на воре - Мономахова.
Только посвист сабель, башкирцев крик.
Оренбург падет, - и Москва твоя.
Мочи нет терпеть! Закипел Яик,
Задышал Яик - ноздри рваные...

Колокольца звон в снеговой тиши -
То ль девичий смех, то ли вдовий плач.
Провожатый наш, кто таков, скажи -
Неужели сам государь Пугач?
Погоняй, ямщик, не жалей кнута!
Надломилось небо над головой.
Белизна слепит, а слепым - куда?
Не дай Бог пропасть.
Погоняй, родной!..

ноябрь 1991

Скоморошья дорожная

Леониду Сергееву

Вышла вся в котомке соль,
отсырели спички...
Ночь, помедли, сгори, сон,
сделай милость!
Солнце, словно колесо
чичиковой брички,
За кордон, за горизонт
закатилось.

И возница сам не свой
сам в упряжку встал бы,
Лишь бы вытянуть возок
к веси дальней.
Между Брестом и Москвой
станции-заставы,
А как дальше на восток -
путь кандальный.

А как дальше за Яик,
прозванный Уралом, -
За поклоном бьют поклон
в Абакане.
Там не колокол звенит
медью в небе талом,
А бредет вечерний звон
кабаками...

Про моря и острова,
про ветра на воле
Мы споем, а за труды -
снова крохи.
"Кто вы?" - спросит нас трава
перекати-поле.
Пересмешники, шуты,
скоморохи...

"Хватит лицедействовать!" -
всюду нам кричали,
Били метко по телам
да по душам.
Хватит ли цепей сковать
крылья за плечами
Всем, кто пел, кто подпевал,
всем, кто слушал?

Никто горя не избег -
всем бывало горько.
За веселый стол хоть раз
всех позвать бы.
На скатерочке в избе -
хлеб да самогонка...
Вот и пир горой у нас,
вот и свадьбы!

ноябрь 1998

Памяти Александра Галича

Все мы - люди дороги,
Все мы - певчие птицы,
Позабытые строки
С пожелтевшей страницы.
Нам сжигает ресницы
"Ca ira" санкюлота.
Все мы - пешие птицы
В ожиданье полета.

Не поклонники ятей,
Не пажи междометий,
Верим в силу объятий
И в бессилье столетий.
Но ветра раздувают
Быль, не ставшую сказкой...
Облака остывают
В мерзлоте магаданской.

Пусть же счетом особым
Век считает за дичь нас.
Мы идем автостопом
В нашу птичью античность,
Чтобы вспомнилось снова
Нам родное наречье.
Мы - паломники Слова,
Мы - паломники в Слово
Из страны Междуречье.

август 1997

Посвящение бардам

Можно выиграть бумажную регату,
Можно звать версификатора поэтом,
Можно выстроить в постели баррикаду,
"Кто не с нами - против нас!" - вопя при этом.
Но потом, когда, как сводки о потерях,
Станут в двери нам стучаться телеграммы,
Чьим предчувствиям мы нехотя поверим,
Запоздалые слагая дифирамбы?..

Десять раз скажи "костер" - не станет жарко.
Сам с собой не спелся ты - теперь не спейся!
Чем твердить про пресловутый кризис жанра,
Лучше взять да выдать пару новых песен.
Это важно, - может быть, всего-то пару,
Только пела в них Весна бы, - ах, как пела!
Отложи-ка, старичок, свою гитару,
Да капелью спой тихонько a'capella.

декабрь 1996

Мальчик со шпагой

Владиславу Крапивину

Легион не сбивается с шага,
Строем двигаясь в небытие.
Повзрослевший мальчишка со шпагой,
Ненадежно оружье твое.

Сопредельности солнечных граней
Разошлись на крутом вираже.
Подорожник, приложенный к ране,
Не спасает от смерти уже.

Брось клинок свой, покуда не поздно, -
Никому не страшна его сталь.
Ты же видел, как в городе Грозном
Струи пламени рвали асфальт,

Как в Афгане внезапной атакой
Вдруг откликнулся мирный кишлак.
Что ты скажешь, мальчишка со шпагой,
Генералам без чести и шпаг?

Он дрожит на ветру от озноба:
"Да, оружье такое старо.
Но, когда в мире властвует злоба,
Кто-то должен стоять за Добро.

Пусть перо расплевалось с бумагой,
А театр перестроился в тир,
Кто-то - с кистью, с гитарой, со шпагой -
Все же должен спасать этот мир!"

сентябрь 1997

Сюжет

Дэну Вялкову

Выстудила город дождем
Осень, сочиняя сонет.
Мы, куря у форточки, ждем
Снега. Только снега все нет.
В Белом Доме тот же бардак,
В "желтом доме" тот же дурдом.
Скопище бездомных собак
Греет теплотрассу гуртом.

Стартуя прямо из подъезда,
От дождевых спасаясь пуль
И добежав до "Мерседеса",
Я мокрый падаю за руль.
Бегут ручьи по мутным стеклам,
И день торопится стемнеть.
По разухабистым дорогам
Я мчусь куда-то песни петь...

Нет, пора пластинку менять, -
Нужно это мне одному:
"Мерседеса" нет у меня.
Песни есть, да петь их - кому?
Зря судьбу не стоит корить.
В дверь ко мне сосед позвонит,
Хмуро скажет: "Дай закурить".
"Не курю, браток, извини..."

И мы пойдем, возьмем "Столичной",
И он напьется, не дай Бог, -
И все нормально, все отлично.
А он старался в Бодайбо,
А бабы - стервы, ты-то знаешь!..
Задев гитару возле штор,
Откроет форточку: "Играешь?"
"Да так, играю кое-что..."

октябрь 1998

Злободневная

В сентябре желтеет пресса,
Доллар падает с деревьев
И уходят комсомольцы
На гражданскую войну.
Я сижу в пустом подъезде
На холодной батарее.
За окном сияет солнце,
Согревая всю страну.

Ни проблем ему, ни горя,
Что отняли газ и воду.
Все нормально, все в порядке, -
Не болела б голова.
Ну, а ты живешь у моря,
Ходишь утром на работу,
Чертишь ручкою в тетрадке
Неприличные слова.

Сообщает пресса: дышит
Еле-еле мегаполис.
Мол, пора расставить точки,
Мол, кранты грядут стране.
А мне до фени, что он пишет,
Твой "Московский Комсомолец", -
Важно только, что по почте
Ты напишешь лично мне.

За окном пенсионеры
Хлеба требуют и зрелищ,
Митингуют, чтоб отрекся
От престола царь Борис.
Этот край ни высшей мерой,
Ни аршином не измеришь.
Так что "Сникерс" пусть утрется
И грызет наш "Барбарис"!

Без вина и без закуски
Я сижу на батарее.
Снова б выпало рождаться -
Укатил бы под Рязань.
Я, увы, не "новый русский", -
Мне бы в старые евреи
Записаться, - но гражданство
Очень жалко обрезать...

сентябрь 1998

Песенка для вестерна

Граница мира - вот она, черта!
Мустанги бьют копытами об лед.
Вигвам с подземным ходом на чердак
Готовится в космический полет.
Гуроны метят в теплые края,
На шару трубкой мира попыхтев.
Храпит седой тунгус Омар Хайям,
А Диоген орет: "Алло, вы где?!"

И лишь один осел
по прозвищу ковбой
Без лишней суеты и беспокойства
Глядит на это все
сквозь временной запой,
Запой философического свойства.
Вдруг - бац - удар ногой, -
и в салуне нет дверей.
Ему кричат: "Эй, парень, ну-ка выйдем!"
Он достает свой кольт
немножечко быстрей... БАХ!
Кто-то упал. Наверно, много выпил.

Окурок знает силу каблука
И пользу отсекания хвостов.
Камрад индейцев Верная Рука
Без промаха стреляет и без слов.
Сквозь камни пробивается женьшень, -
Даст Бог, пробьется. Как ему не дать!
Подстрелена ползущая мишень, -
Рожденный ползать учится летать.

В дырявой голове
индейца Виниту
Шуршит сухая старая солома.
Дырявой голове
индейца Виниту
Такое ощущение знакомо.
Сегодня нужен всем,
а завтра ты ничей,
И в прерии грызут тебя койоты.
Сегодня нет проблем,
а завтра - нет вещей:
Ни доллара, ни унции, ни йоты...

январь 1998

Босяцкая песня

Я не был ни в Москве, ни в Петербурге
И никогда не видел дальних стран.
Я на сибирских полустанках собирал окурки
И грелся на задворках у костра.
Ах, матушка-железная дорога!
"Собака"-электричка прошмыгнет, -
Стрельну я папиросочку да подымлю немного,
Все новости узнаю наперед.
Бомжуй, бомжуй, босяцкая порода,
С утра живи, а с ночи выживай.
Гужуй, буржуй, пока твоя свобода!
А ты, начальник, новый срок не нашивай.

Мой старый корешок по кличке Сталкер
(Он, говорят, все "зоны" истоптал)
Сказал мне, что в Останкино вчера нашли останки
Расстрелянных чекистами реклам.
Отрыли чей-то череп, и над оным
Спецы теперь гадают - кто таков?
Анфас - просто Мария (эта, с детским "Панадолом"),
А профиль - просто Леня Голубков!..
Бомжуй, бомжуй, босяцкая порода,
С утра живи, а с ночи выживай.
Я, как баран на новые ворота,
Гляжу на цены, - хоть ложись да помирай...

Недавно президента прокатили
В "Линкольне" по Садовому кольцу.
А я видал на свалке эти, блин, автомобили, -
Мне паровозы более к лицу.
Подсяду на товарный, на транзитный,
В прожженную шинельку завернусь,
Отправлюсь колесить по разворованной России,
Доеду до Ташкента и вернусь.
Бомжуй, бомжуй, босяцкая порода,
С утра живи, а с ночи выживай.
Я вышел весь, я вышел из народа, -
И мне покинутый народ немного жаль.

январь 1999

Добрая песня

В эту ночь, дорогие товарищи,
Когда в небе звезды ни одной,
Выйду я прогуляться на кладбище
Под полуночной полной луной.

Ни души, - лишь блуждают вокруг огни,
Да с могилок слышны голоса:
Упыри, вурдалаки, укупники
Из трущобы таращут глаза.

Глухо стонут постены безликие,
А безмолвные - строются в ряд.
Это зомби - а зомби здесь тихие -
Вдоль дороги с серпами стоят.

И на мне нет лица - даже морды нет.
Темнота, как назло, ни огня...
Дорогие товарищи мертвые,
Вы не ешьте, не ешьте меня!

Но попрятались вдруг привидения.
Лишь поднявшийся между могил
То ли дяденька, то ли видение
Поведенье их мне объяснил:

"Мы-то ходим к вам в гости спокойненько,
Сим явленьям потерян и счет.
Но чтоб живые являлись покойникам -
Я такого не видел еще!

Вы - герой, пионер и так далее!
Чтобы подвиг Ваш не позабыть,
Разрешите прижизненный памятник
Вам на кладбище нашем открыть?

Ведь прикиньте - помрете когда еще:
Нынче цены не те - помирать...
А почетным покойником кладбища
Вы сейчас уже можете стать."

"А на кладбище все спокойненько
От родных и друзей вдалеке,
Все культурненько и пристойненько,
И закусочка на бугорке..."

январь 1998

Песенка про меня

Ни о чем не беспокоясь,
Мне бы жить под небесами
Без запоров, без заборов,
Без заботы на лице, -
Чтобы ночью - скорый поезд,
Утром - встреча на вокзале,
Днем - знакомство с новым городом,
А вечером - концерт.

Голова - для мыслей тара,
Только в ней гуляет ветер.
Пораскинуть бы мозгами -
Как бы в жизни сделать так,
Чтоб была своя гитара -
"Стратакастер" или "Фендер",
Чтобы в студию пускали
Поработать иногда,

Чтобы каждый понедельник -
Экзотические страны,
И с друзьями посиделки
Раз в полгода в выходной,
Чтобы самых разных денег
Были полные карманы,
Чтобы не было проблемы
С баней, с пивом и с едой.

Гордость - благо, грех - гордыня.
Я не гордый и, конечно,
Не Манилов, не Обломов:
Что вы, только после вас!
Но когда вокруг - святыня,
Что нам остается, грешным? -
От облома до облома
Починять свой керогаз.

Здравствуй, матушка Европа!
Прощевай, страна Расея,
Где бандит глядит елейно,
Нищий смотрит королем.
На Итаке Пенелопа
Не дождется Одиссея:
Он с красавицей Еленой
В Трое сделал ход конем...

А я, во сне поющий мало,
Исполняю грекам регги.
Диссонанс в процессе пенья -
Ты поди его исправь...
Но выходит вышибала -
Древний римлянин Шварцнеггер,
И меня из сновиденья
Он выбрасывает в явь.

Где с эстрады я, однако,
Не пою попсовых песен, -
Возлежу себе на шконке
На боку, - мерси боку!
Я - Телец по Зодиаку,
Мой расклад давно известен:
Что положено тушенке,
Не положено быку...

май 1999

Вот и славно

Юрию Шевчуку

Вот и славно, что нету ни дела, ни денег.
Вот и славно, что осень, - дыши да живи!
Я иду по пятам своей собственной тени,
Я иду по следам своей битой любви.

Путь неровен, как час: все то справа, то слева
Кистенями грозят. Вот и Бог, и порог,
И лампада костра под иконою неба,
И столбы-костыли вдоль увечных дорог.

В постоялых дворах к ночи пьяные драки.
Дождь тупым тесаком тешет колья осин.
Церковь снова пуста, словно брюхо дворняги,
И кому прошептать: "Сохрани и спаси"?..

И все же славно, что здесь до краев наливают
И не гонят взашей (гонят лишь самогон).
Все же славно, что тех, кто ушел, поминают,
А тому, кто вернулся - штрафную на стол!

август 1994

Дорога

На стеклах, седых от пыли,
пиши имена,
Выкуривай за ночь пачку и жди эпилога.
Семь женщин тебя любили,
осталась одна, -
Она бесконечно просто зовется - Дорога.

А ей - то леса, то степи,
то черный остов
Заброшенного вокзала да годы иные.
Одни оставляли пепел
сожженных мостов,
А ты за собой оставил мосты разводные.

А после ты будешь плакать
слезами вовнутрь
О том, что другой дорогой полжизни протопал.
Душа твоя, как собака,
попросится в путь
По ржавым осенним листьям к утиным протокам.

Уставшие от скитаний
вагоны скользнут
С оборванных рельсов в небо и грянутся оземь...
Семь странных твоих свиданий,
семь верных разлук
Проводят тебя глазами в последнюю осень.

сентябрь 1998

Отпусти меня, душа

Отпусти меня, душа, гулять по чисту полю, -
По рукам, по Времени меня связала ты, -
Из огня да в полымя, из клетки да на волю,
Через черны молнии да к жилам золотым.

Вышло солнце на крыльцо да усмехнулось криво, -
Голова похмельная под шапкою трещит.
Подвели коня ему с пластмассовою гривой,
Конь дохнул в лицо, уздечка звякнула о щит.

Отошли меня, душа, в сиреневом конверте.
До земли рукой подать, - когда-нибудь дойдем.
Не спеши загадывать о жизни после смерти:
Масть пошла червовая, а значит, все путем!

Только вот судьба моя ручная смотрит волком...
Свято место занято, попроще есть места.
Для чего ж я все пою? - и сам не знаю толком,
Но предполагаю, что, наверно, неспроста.

Отпусти меня, душа, гулять по чисту полю, -
По устам да по сердцу меня связала ты, -
Из огня да в полымя, из клетки да на волю,
Через Век Серебряный - до Золотой Орды.

август 1996

По вертикали

И снова гонки по пятам.
Господь печальный, даждь нам днесь
За хлеб, за исповедь, за дом
И за живущих в нем людей.
Если дышать, то только там,
А если петь, то только здесь -
Без кислорода, но зато
Смотри, как весело лететь
по вертикали!

На цеппелинах-облаках
Гроза, но странно - литер нет.
Воюют эльфы за кольцо,
Сдирает латы Дон Кихот.
Забавно днем с огнем в руках
Войти в астральный Интернет,
Чтобы узнать себя в лицо
И выйти через черный ход
по вертикали!

Моя планета - рок-н-ролл
Разбитых дек, потертых струн,
Разноголосье древних лир
В петле магнитофонных лент.
Я оставляю эту роль
Средневековому костру,
Как оставляют этот мир
Поэты в двадцать восемь лет.
Гонки по вертикали -
В небо,
Гонки по вертикали...

июнь 1997

Песня красного волка

Я - красный волк,
Я обложен, как беглый зека,
И охотничьи слышу рожки.
Я - красный волк,
Моя шкура впитала закат,
Мне не страшно бежать на флажки.

Я - красный волк.
Серым выбили зубы, - шакал
В ихней стае теперь вожаком.
А я - красный волк,
Я один! Так неужели жакан
Промахнется с десятка шагов?

Припев:

Когда пуля ослепнет
И пламя взвоет - "ложись!",
Рассмеется вослед мне
Моя прошлая, серая жизнь.
Сговорится двустволка
С ней на красной цене, -
Ведь у красного волка
На снегу смерть краснее вдвойне.

Я - красный волк.
Пожелтела луна от тоски, -
У нее календарный запой.
Я - красный волк.
Жить с волками, а выть по-людски -
Это значит остаться собой.

Я - красный волк.
Волчья ягода - мой талисман,
Я на ней настоял свою кровь.
Я - красный волк!
Но даже ночь недовольна весьма
Этой мастью, давая мне кров...

Припев.

декабрь 1996

Домик на горе

"А эти домишки когда-то росли на горе..."
Владимир Ланцберг

Я придумываю сны
для одной своей знакомой,
Чтоб прийти и рассказать:
вот, приснилось, это ж надо!
Это будет не обман,
а фантазия простая,
Потому что наша жизнь
без фантазии скучна...

Там домик на горе,
Окошко слюдяное,
Подковка на двери -
волшебный талисман.
Висит на доме том
Обыкновенный номер -
Четыреста один
по улице Весна.

А знакомая моя
возразит вполне резонно:
"Если - домик на горе,
если - улица и номер,
Где же прочие дома
с этой улицы чудесной, -
Те четыреста других,
целый город - где же он?"

А дело только в том,
Что странный этот город
Скрывают зимний снег
и летняя трава,
Поэтому его
Увидим мы не скоро -
Когда придет весна
на улицу Весна.

Тут знакомая моя
непременно удивится:
"Что за снег, что за трава
в этой местности бывают,
Коль четыреста домов
можно скрыть легко и просто?
Это ж снеговой циклон,
это джунгли из травы!"

Да нет же, не сердись,
Какая ты смешная!
Там все как и везде -
трава и снегопад.
И люди там живут
Друг дружке не мешая.
Вон видишь - под горой
домишки их стоят?

Только каждый из домов
меньше спичечной коробки,
Потому и не видать
из-под снега и травы их.
Люди там привыкли жить
незаметно, тихо, скромно,
Ни в какую не стремясь
даль... И все-таки один

Там домик - на горе,
Окошко слюдяное,
Подковка на двери -
волшебный талисман.
И, если бы не он,
Не знали б мы такое
Местечко на земле,
как улица Весна.

март 1998

Маргарита

Эта летняя женщина, как карусель,
Кружит голову - только держись,
Потому что она не такая, как все,
Несмотря на обычную жизнь.
Несмотря на прошедшие мимо лета,
На семью, на работу, на дом,
Эта летняя женщина может летать,
Но немногие знают о том.

В полночь-заполночь, сбросив одежду и страх,
Чтоб невидимой стать в темноте,
Она может беспечно витать в облаках
И купаться в июльском дожде.
И соцветия звезд наверху в полутьме,
И внизу городские огни
Говорят, что грядут перемены в судьбе,
Только проку не будет от них...

А наутро будильник взорвется звонком,
Будет много на кухне возни.
И она поспешит к остановке бегом,
Чтоб успеть на работу к восьми.
Ей не нужно больших изменений в судьбе,
Но, домой возвращаясь опять,
Она купит букет маргариток себе,
Чтоб немного еще полетать.

май 1998

Боянова песня

Юльке

Полынью ль полою,
Полой ли птаху,
В полон ли, в полымя,
Пластом на плаху...
Плескалось солнышко
В края. Отрава
Сожгла до донышка
Отвар на травах.
То ли еще будет -
Про то ли сказ?
Кого осудит
Мирской указ?
Поутру - поутру
Беду пророчит,
Горланит по ветру
Кочевник-кочет.
А в поле - половцы:
Кто пьет, кто пляшет.
Денница-золотце,
Пожалуй княжить!
То ли еще будет -
О том ли сказ?
Кого осудят -
Тем не до нас.
Не зря мы замерли,
Узря знамение -
Закат на знамени,
Зари затменье.
В Путивле девица
Поет ли, плачет.
Лампада теплится,
Судьба судачит:
Ох, то ли еще будет?
Играй да пой!
Авось осудят
Не нас с тобой.

февраль 1996

Колыбельная

По семи кругам любви - семь нечетных лет.
Не дури, дурман-трава, не клони ко сну!
Крошит нищенка-луна с неба черный хлеб,
А мы крошево клюем да все ждем Весну.

Бес не выдаст, Бог подаст, ветер вынесет.
Изменили зеркала наши облики:
То ли птицы мы теперь, - крылья в иле все,
То ли рыбы, - плавники вязнут в облаке...

Третью ночь горят костры на реке Москве,
Кони ржут, бряцает сталь, - будет, ясно, бой.
Коли выпадет беда, обернись на свет, -
Если дрогнет огонек, значит, я с тобой.

Так усни, дурман-трава, на моей груди,
Улыбнись, когда блеснет, как звезда, блесна.
На семь бед ответа нет, как тут ни крути.
Из семи кругов один все равно - Весна.

декабрь 1996

Отшумело время...

Отшумело время свадеб и разводов.
И устав против течения грести,
Пожилой паромщик - ветеран ОСВОДа -
Не спешит нас, утопающих, спасти.
В глубине, как за кулисами театра,
Свет мелькнул, да только сразу же исчез:
Наблюдает Бог глазами Ихтиандра
Суету млекопитающих веществ.

И снова иней на троллеях,
И от троллейбусов бьет током в эти дни.
А мы - на разных параллелях,
Пересекающихся на краю земли.
Мы свет насмешливого Бога
Каждый по-своему тихонечко несем,
И нам уже не нужно много:
Раз в два-три месяца увидеться - и все.

А когда-то друг без друга не могли мы,
Все казалось нам и проще, и острей.
Мы себя лепили из непрочной глины
И фигурки обжигали на костре.
А наутро эти маленькие люди
Рассыпались, разбегались кто куда.
И с таких вот незначительных прелюдий
Начиналась настоящая беда...

И голос в трубке телефона
Внезапно рвался, как скрипичная струна,
И так до одури знакомо
Гудками вторила ночная тишина.
И скорый поезд на край света
Летел, и в путь его спешил сопровождать
Не знак вопроса - знак ответа
В конце короткого письма: "Я буду ждать!"

Разменяли времена мы, как квартиры,
Но на той же кухне пьем зеленый чай.
Усмехаются с подсвешника сатиры,
Оплавляется бессонница-свеча.
Время Века - неприкаянная осень,
Истекает ночь, бездонная на вид,
И как будто бы река паром относит,
И паромщик папироскою дымит...

апрель 1999

Летучий Голландец-1

Все флаги в гости к нам и паруса -
От алых и до черных флибустьерских.
И наших женщин скорбные глаза
От взоров детских и от взглядов дерзких
Яснеют. И когда подруги нас
Встречают на пороге Ренессанса,
Нет ничего светлее этих глаз
Для моряков Летучего Голландца.

Припев:

Ты видел вдали эти мачты,
Ты слышал вдали эти звуки -
Как в рынду ударил пассат?
Не бойтесь, друзья, и не плачьте,
Не плачьте, подруги, -
Даст Бог, мы вернемся назад.

Но время ускользает - век за два...
И тех, кто с нами пил и ждал погоды,
Суровая волна или молва
Накрыла, разменяв века на годы.
И только там, где скалы, словно лед,
Остры, не преклонившая колени
Та женщина глядит, как будто ждет
Летучего Голландца появленье.

Припев.

август 1998

Летучий Голландец-2

Через тысячу веков и галактик
(Расстояние, поверь, небольшое)
Я вернусь к тебе Летучим Голландцем
С пообшарпанной штормами душою.
В предморозный день, пока что осенний,
Без руля и без ветрил, без гитары
Я вернусь к тебе, покинутый всеми,
Кто со мною уходил под фанфары.

Звонкий стук в оконце, -
вот и пройдена Вечность.
Здравствуй, мое солнце! -
и руки на плечи,
И соленый привкус
на губах моих. "Боже, -
Я за тебя молилась..."
И ни слова больше.

А под вечер, смущены и угрюмы,
Покаянные придут мои братья,
И верну, как в конуры, в свои трюмы
Корабельных крыс, как будто собак, я.
Старым ромом мы сердца отогреем.
Будет девочка с твоими глазами
Верить в сказку об Ассоли и Грэе
И кораблик оснащать парусами.

сентябрь 1998

Улетай, диковинная птица

Улетай, диковинная птица
С золотым кольцом на правой лапке!
Ничего со мною не случится.
Струны - стропы у моей палатки.

Неотесан карандашный грифель,
Не допит источник вдохновенья,
Но закреплен на гитарном грифе
Каподастр из лыжного крепленья.

Лишь колеса, гулкие колеса
Бьют по сердцу: "Где ты, где ты, где ты?.."
На лету сгорает папироса,
Как ступень стартующей ракеты.

И рассвет клонится к изголовью,
По стеклу оконному сбегая,
Как строка, написанная кровью:
"До свиданья, друг мой, до свиданья!.."

октябрь 1998