Полнолуние - Андрей Земсков
|
Полнолуние - Главная Полнолуние - Андрей Земсков |
|
| Девятый вал | (Девятый вал. Опять штормит эфир...) |
| Пир во время попсы | (На свое полуночное бденье, на свой риск и страх...) |
| Ветер | (Ветер, ветер, бродяга-ветер...) |
| В поисках себя | (Сожженных книг зола...) |
| Недопетая песня | (По золотистым травам путь к неизбежной бездне...) |
| Последний февраль | (Как трудно подняться, когда на душе валуны...) |
| Что-то не так | (Что-то не так, - надрываются трубы, грохочут литавры...) |
| Солнышко (Елена Елизарьева) | (По коридорам - навстречу солнцу...) |
| Сойти с горящего ума | (Сойти с горящего ума...) |
| Прогулка по городу | (Моя прогулка по городу...) |
| Возвращение | (Прощанья без объятий...) |
| Отходит скорый поезд | (Отходит скорый поезд, улетает самолет...) |
| Москва-Владивосток | (Да, наверное, сошел я с ума...) |
| Уезжальная | (А дорога всё - то вверх, то вниз...) |
| На туманном перевале... | (На туманном перевале выну камень из реки...) |
| Не вышли из моды... | (Не вышли из моды потертые джинсы...) |
| Провинциальные песни | (Я люблю осень, весну и так же, как все, гаданье на картах...) |
| В приморском городе... | (В приморском городе - октябрь, конец курортного сезона...) |
| Девочка-1 | (Кайфушка - мама родная, кафушка "Бутербродная"...) |
| Девочка-2 | (Шрамчик на запястье фенечкой покрыт...) |
| Посвящение друзьям | ("И разместимся на кухне мы маленькой...) |
| Биробиджан | (Шолом-Алейхем-стрит, семь-сорок вечера...) |
| Диссидентский романс | (Смеркается - что ж, обязателен...) |
| Посылка к Б.Г. | (Покуда все было иначе...) |
| Разговор с ангелом (подражание Галичу) | (Кто-то пишет манускрипт многотомный...) |
| Столичная цыганочка | (Традесканция в горшке, огурец в окрошке...) |
| Конокрад | (Заковали в злые цепи конокрада...) |
| Крепитесь, люди, скоро лето-1 | (Не приходят ни сны, ни стихи, в доме пахнет лампадою...) |
| Крепитесь, люди, скоро лето-2 | (Опять не выйти со двора, и пот стекает градом...) |
| Лето - это маленькая смерть | (Посмотри, в каком сплошном дурдоме мы живем...) |
| Привет, поэт | (Привет, поэт! Ну, как тебе игра...) |
| Безответственная почта | (Я запомню голос твой и почти что школьный почерк...) |
| Страдания крокодила Гены | (На столе от самогону...) |
| Дурацкая песня | (Подводная лодка в степях Украины...) |
| Наташка | (Туристы в горы тянут рюкзаки...) |
| Автостоп | (Автостопом сквозь Время...) |
| Побег | (Колкими рунами, тонкими струнами...) |
| Сибирская | (От злой маеты, от мирской суеты...) |
| Казачья | (Разорвалась струна, песня спета давно...) |
| Памяти Юрия Визбора | (Нам не до сантиментов и признаний...) |
| Три дороги | (Три дороги впереди...) |
| Штрихи к автопробегу | (Под солнцем октябрьским, как будто под Богом...) |
| Посвящение "Приморским струнам" от Высоцкого | (Поделим дружно Шамору на шару!...) |
| Арсеньев - город шутников | (Железная дорога, шум веков...) |
| Гимн фестиваля "Фортуна" | (Осталось натянуть штормовки, кеды, струны...) |
| Посвящение бард-кафе "Менестрель" | (Тускло светят фонари над шальною головою...) |
| Новая песня о старом | (Время, новые песни слагая...) |
| Песенка о любимых улицах | (Есть улицы невзрачные, дощатые, гаражные...) |
| Остановите "Челленджер" - взорвется! | (Посылки к Владимиру Вишневскому и не только) |
| Сиюминутки |
Девятый вал. Опять штормит эфир.
По перепонкам барабанным дробь.
На радиоволнах дрейфует мир.
Свистят остроты, да не в глаз, а в бровь.
Девятый вал. Легко ли не соврать
Манящим блеском розовой блесны?
Ты знаешь, это нотная тетрадь,
Путеводитель по Стране Весны.
Звезда - маяк на страже - ну, лети!
Испей до капли свой тяжелый рок,
Ведь ветер, что рожден в его груди,
Распят на перекрестках всех дорог.
Скрипичный ключ на старт, и кто сказал,
Что больше чуда не произойдет.
Музей разлук и встреч - ночной вокзал -
Нас по часам, как стрелки, разведет.
Девятый вал. Отчаянный вираж,
И мы уже на разных берегах.
А море оплевало пеной пляж,
Кипит, едва держа себя в руках.
Мой якорь превратился в поплавок,
Но я удачу так и не догнал.
От суши остается островок,
И на него идет девятый вал.
1995
На свое полуночное бденье, на свой риск и страх
Я меняю стихию стихов и проклятье любви,
Что красна на миру, как помада на мертвых губах,
На веселом пиру у кормушки, где только свои.
Всемогущие люди, смеясь, тычут пальцами вверх.
Вездесущие Боги молчат - им давно наплевать
На пожизненный чей-то облом и посмертный успех.
А мне хочется петь, я успею еще помолчать.
Забил на все вратарь - чистый гол,
Забыл про все звонарь - пьян и глуп,
Коль колокол посажен на кол,
А, может быть, на иглу, может быть, на иглу.
Ушел в себя сошедший с ума,
С цепей досрочно спущены псы,
Гуляет, веселится чума -
Пир во время попсы, пир во время попсы...
Две потертых тетрадки - мои обходные листы.
Подпишу, и айда - пусть хоть раз на руках понесут.
Но гляжу развели канитель и разводят мосты,
Чтоб с концами концы не свести - в воду, вот вам и суд...
Ах как лихо мы судим: по сути любой - Соломон.
Отвести бы мне душу подальше куда от греха
Да пустить бы в расход - жжет обойму последний патрон,
Но скажи для чего в ней опять бродит брага стиха.
Дай срок, и я усну - чист и гол
Под черным ликом в красном углу.
Посажен голос, словно на кол,
Наколот на патефонную иглу.
Эх, потеха! От ворот - поворот.
Челом не бьют, разбиты часы.
Ликует, веселится народ -
Пир во время попсы, да, пир во время попсы...
октябрь 1994
Ветер, ветер, бродяга-ветер,
Что ж ты стал холоднее стали?
Неуютно на этом свете,
А на тот нас пока не звали.
Ветер, ветер, усталый странник,
Нелегко быть незваным гостем,
Где бы память свою оставить,
В чьей душе и на чьем погосте?
Только ветер в лицо смеется:
От добра, мол, добра не ищут -
Нет спасенья, покуда бьется
Черный ворон, почуяв пищу.
Нет покоя, пока не спеты
Все любови и все печали.
Что с собою нам делать, ветер?
Отчего мы вдруг замолчали?
1995
Сожженных книг зола
Застилает окна. Новый мир.
Кипящая смола. Пустые зеркала.
Странный магнетизм черных дыр.
Вместо глаз
Угли зачумленных очагов.
Голоса раненых богов
Стонут в нас, стонут в нас
В поисках себя...
И вечная печаль
Отсекает все, что тянет вниз -
Покинутый причал, сомнительность начал
Плавятся в огне святых страниц.
Только дым
Ластится доверчиво к воде.
В пустоте, в темной пустоте
Бродишь ты, бродишь ты
В поисках себя.
Обеспокоенность
И одиночество -
Путь к пророчеству,
Но не пророчество!
Если ты
Не отмечен солнцем и луной,
Не замечен темнотой.
Кто еще услышит голос твой.
Но ты будь сильным,
Ты только будь.
Даются крылья
На трудный путь.
В миру жестоком
Смелее в бой!
Лети же, с Богом,
Любовь с тобой...
1992
По золотистым травам путь к неизбежной бездне,
Я облачаюсь в траур по недопетой песне.
Я запираю двери, я налагаю вето,
Вот он отвесный берег, вот он обрыв куплета.
В спину лишь укоризна, смех да дурные вести.
Так бесшабашна тризна по недопетой песне.
Весело, словно в лоб мне, бес в барабан ударит,
И еле слышно лопнет нерв на моей гитаре.
Горе - горячий камень к сердцу, и грянем вместе
Грязными сапогами по недопетой песне.
Кто-то прольет отраву, кто-то уйдет в обиде,
Я облачаюсь в траур - делайте, что хотите...
1994
Как трудно подняться, когда на душе валуны,
Холодные камни, покрытые мохом седым.
Но есть икона окна со светящимся нимбом луны, -
Войди в ее храм - и ты будешь причислен к святым.
Не просто ступить за порог, если там пустота,
Отчаянной чайкой разрезать соленый туман.
А кто-то поет не за деньги, а за просто так
О том, что своя ноша, в общем-то, тянет карман.
Пуд соли с врагом съешь - фунт лиха узнаешь почем.
И вот уплывает похожий на остров перрон.
Ты вышел за грань, ты почувствовал там, за плечом
Жар-Птицу, что метит в тебя своим острым пером.
Обрывок струны да куски недостроенных фраз,
Порушенный дом да стучащий в груди метроном, -
И что там еще остается от нас после нас?
Да вон он, февраль, твой последний февраль - за окном!
ноябрь 1996
Что-то не так, -
Надрываются трубы, грохочут литавры.
Что-то не так, -
В гневе роют копытами землю кентавры.
Что-то не так, -
Колесницы летят, рассекая острыми косами ветер.
Что-то не так
На этом свете!
Припев:
Посмотри: Черным Ангелом ночь
опустилась на землю в тоске.
Посмотри: мои жизнь и любовь
подвешены на волоске.
Посмотри: рассыпается жадный пожар
по рыжим степям.
Посмотри: по горячим углям
я ухожу в себя.
Что-то не так, -
Если Пирровой вдруг оказалась победа.
Что-то не так, -
Вон махнула хвостом и погасла комета.
Что-то не так, -
Дай же, Боже, приюта бездомным безумным поэтам!
Что-то не так
На этом свете!
Припев.
июль 1995
Зряче или слепо, дымом или хлебом,
Мы приходим с неба и уходим в небо.
Чтобы не остались на земле мы сором,
Нас приносит аист, а уносит ворон.
По коридорам - навстречу солнцу.
Да вдоль забора - навстречу солнцу.
Да через горы - навстречу солнцу.
Да через горе - навстречу солнцу.
Припев:
Солнышко мое - сказкою
Успокой меня, ласкою...
Только не режь бритвою,
Вытерпи меня, вытерпи.
По мокрой грязи - навстречу солнцу.
По скользкой мрази - навстречу солнцу.
По тонким нервам - навстречу солнцу.
По тем, кто первый - навстречу солнцу.
Припев.
Памяти Янки Дягилевой
Сойти с горящего ума,
Сойти на нет и не успеть
Узнать, кого собьет последняя стрела,
Ведь за стеклом уже зима,
Все тверже снег, все ближе смерть,
Все дальше степь да небо, словно взмах крыла.
Под полинялым кумачом
До дыр застиранной зари.
Не вскачь, а шагом от жилья чужого - прочь.
Смех сатанинский за плечом,
Бродяжий посох у двери.
Кого теперь тебе искать, шаманка-ночь?
Струна срывается, как нить,
Когда сбывается куплет,
И обращаются слова простые в боль.
Как тяжко в этом мире быть
Старше себя на сотни лет -
Шутом в стране, где правит умерший король.
Плясать в огне и на виду
У пули превратиться в цель,
Сложиться в крохотную птичку и тогда,
Порхнув неслышно в темноту,
Промчаться сквозь пустой тоннель,
В конце которого затихнуть навсегда.
1993
"Не ищи меня, пожалуйста, -
Я ушла гулять по городу..."
Вера Матвеева
Моя прогулка по городу
не будет слишком уж длительной:
Вон до того перекрестка я
дойду - и сразу вернусь.
И вы ничуть не заметите
в моей походке медлительной,
В провинциальной беспечности
даже намека на грусть.
Под снегом, тихо спадающим,
как будто осени жаль ему,
Под развеселые песенки
из музыкальных ларьков
Пойду не то по Арбату я,
не то по берегу дальнему,
Откуда ждут возвращения
огни иных берегов.
Моя прогулка по городу
вам не покажется вечностью:
Мы не успеем соскучиться,
когда я в дверь постучусь.
Это поэты-романтики
лишь расставаньями лечатся,
А я счастливыми встречами
от расставаний лечусь.
Хозяйка Медной горы - Судьба
кнуты меняет на пряники:
То волчий вой вьюги во поле,
то летний шепот лесов.
Лежат на дне моей памяти,
словно "Варяги"-"Титаники",
Ваши записки прощальные
в конвертах без адресов.
октябрь 1998
Шухрату Хусаинову
Прощанья без объятий
И встречи без застолий,
Судьба - без белых пятен...
И может быть, не стоит,
Не стоит возвращенье
Ни доли ностальгии?
Рванется ветер в щели...
Живут уже другие
В твоем когда-то доме,
Где ты теперь - помеха.
Пожмут плечами: "Помер,
А может быть, уехал".
И ты пойдешь к вокзалу
Знакомыми дворами,
Вдыхая терпкий запах
Весны безбожно ранней,
И между гаражами
Заблудишься, конечно...
И скажут горожане:
"Наверное, приезжий
Домами обознался".
И заглянув в их лица,
Поймешь, что ты остался
Навечно за границей.
сентябрь 1998
Ренату Баязитову
Отходит скорый поезд, улетает самолет.
И хоть порой сорваться тяжело,
Бездомье, бездорожье, без сомнения, пройдет, -
И Время снова встанет на крыло.
И тронется вагон мимо знакомых фонарей
В немыслимо далекие края.
Ты шестиструнку расчехлишь, - и полетит скорей,
Чем скорый поезд, песенка твоя.
А там вдали не край земли - бескрайность и простор,
И неба синь, в тумане острова.
По сердцу дрожь, - и ты поймешь, как бесполезен спор
С душой своей, когда она права,
Когда она зовет тебя туда, где не был ты,
Ведь ей по нашим срокам - сотни лет.
И там, где духи неба спорят с духами воды,
Рождается, как истина, рассвет.
август 2000, Иркутск
Да, наверное, сошел я с ума,
Что до срока возвращаюсь - так вышло.
Мне столица без тебя - Колыма,
И Останкинская башня - как вышка.
Осень стылая спешит по пятам,
Скорый поезд - словно "Скорая помощь".
И стучат колеса мне - как ты там,
На Востоке Дальнем? Любишь ли, помнишь?
Здесь вороны от окна поутру
Отгоняют голубей на Полянке.
Здесь на Дмитровской врезается в грунт
Лист кленовый, как топор на делянке.
На Таганке - топтуны, как всегда,
И Хозяин, как всегда, - в Мавзолеею
А мне грезится морская вода
И у пирса - БПК "Пантелеев".
Стяг Андреевский, стремящийся ввысь,
Остров Русский да индейское лето,
Траверс Рейнеке и каменный мыс,
Где чернеет силуэт "Пересвета",
Морвокзал и лица старых друзей, -
Где взять новых на четвертом десятке?
До свидания, Арбат - ротозей!
Всё в порядке, дорогой, всё в порядке!
А Хитровский рынок смотрит хитро,
И гуляет по Тверской альма-матер.
Как подлодка, я спускаюсь в метро,
Как на трап, ступаю на эскалатор.
И у Трех вокзалов сгинет тоска,
На прощанье не подам ей руки я.
Что ж, присядем на дорожку, Москва -
Долгорукая моя ностальгия!
С корнем вырванный зачахнет росток,
А уж дерево сгниет и подавно.
Возвращаюсь я во Владивосток,
И к тебе я возвращаюсь обратно.
Рельс натянутой струною звенит,
Сокращая расстоянья и сроки.
А за разлуку ты меня извини -
Мне приморские дороже дороги.
октябрь 2001, Москва - Владивосток
А дорога всё - то вверх, то вниз.
Ты меня, дорога, не буди.
Встретились и снова разошлись
Железнодорожные пути.
Свет скользит у самого виска,
И гудки судачат в унисон.
Но потусторонняя тоска
Проникает в мой плацкартный сон.
Припев:
В триста двадцать пятый раз
Уезжаю я от вас,
Как на краешек земли,
Чтоб увидеть не смогли
В глубине усталых глаз
Вы моей тоски по вас.
Уплывает мой вагон
В триста двадцать пятый сон.
Не отчалить яви ото сна,
Как от морвокзала кораблю.
Но расскажет вам моя тоска,
Как я вас отчаянно люблю.
На Ольхон с усмешкой сто грехов
Вознесу, - и он меня простит.
А забытый в спешке том стихов
Пусть на вашей полке постоит.
Припев.
сентябрь 2000
Анатолию Короткову
На туманном перевале выну камень из реки,
Дотянусь до дна шершавою ладонью.
Изреки, река, хоть слово, берегами сбереги, -
И даст Бог, мы снова свидимся с тобою.
На туманном перевале между сопок - облака,
На грунтовке тает след автомобиля.
Отзовется тихим эхом нелюдимая тайга
По седым отрогам Сихотэ-Алиня,
И неведомая птица пронесется стороной,
Потревоженная фырканьем мотора.
Про ГАИ мы позабудем да пропустим по одной
Припасенного в багажнике кагора.
Где дорожная разметка? Где ГАИ - ГИБДД?
Там, внизу, за перевалом - наши будни.
Здесь же сосны вековые отражаются в воде
Да машина серебристая, как спутник.
И усталый мой товарищ, дальнобойщик пожилой
Точно так же, как и я, ладони в реку
Окунет, попьет из горсти ледяной воды живой
И промолвит: "Много ль надо человеку?.."
Что оставил позади я? Что там будет впереди? -
Бездорожья тьма, но и дорог немало.
И река тихонько вынет камень из моей груди
И вдохнет морозный воздух перевала.
июль 1999, Владивосток - Хабаровск
Льву Гершановичу
Не вышли из моды потертые джинсы
И водочка с перцем, и песни "за жизнь".
Но с места сорваться труднее решиться,
Считаться с годами, считая гроши.
Долги до зарплаты, не взятые взятки
Швырять мимо шляпы нескучной поре -
И вдруг оказаться на пятом десятке
С седой бородою и с бесом в ребре.
Припев:
Но это пустяки, как дождевик прожженный:
Пижамы не к лицу пижонам, старина!
Мы все - холостяки, мы все - молодожены!
Вот только где-то врет четвертая струна...
Плевать на микстуры, чихать на таблетки,
Накласть на советы знакомых врачей!
Он выйдет, покурит на лестничной клетке,
Как будто с котомкой - с котом на плече.
Рука долгорука, а взор - дальнозорок,
И мини-в-бикини он вычислит влет.
Послушайте, Лева, где Ваши семь-сорок?
Мне б Ваши "за сорок" - и полный вперед:
Рюкзак - на загривок, гитару - под мышку,
Компьютер - отставить, - к чему он в лесу? -
И смыться надолго, но все же не слишком, -
Чтоб не заскучали... соседи внизу.
Припев.
июль 1999
Я люблю осень, весну и так
же, как все, гаданье на картах,
Питерский рок, сибирский панк
и дальневосточных бардов.
Я люблю город Владивосток
и в лице бухты Шамора - весь мир,
Которому я посвящаю свои
провинциальные песни.
Это было недавно - лет десять назад,
а быть может, давно - намедни.
Изо всех утюгов громыхала попса,
пауки плели свои сплетни,
Горожане меняли штуку на рубль,
а я сидел и не врубался, хоть тресни, -
Кому в этом мире нужны мои
провинциальные песни.
И когда непонятно все стало вообще,
рок-н-ролл прорубил мою крышу.
Теоретик Б.Г. привел Калу Ринпоче,
а Ринпоче притащил Махаришу.
И построив на кухне буддийский храм -
панацею от духовной болезни,
Мы стали играть ничуть не хуже битлов
свои провинциальные песни.
январь 1998
В приморском городе - октябрь,
конец курортного сезона.
Разноголосые ветра
свистят со всех восьми сторон.
Лишь в теплой гавани кафе
четыре местных Робинзона
Пьют крепкий кофе и в окно
глядят, как чалится паром.
Там бородатый пассажир
и боцман в пробковом жилете
Лениво сетуют на жизнь.
А волны бьются о борта.
А боцман курит самосад,
и самый любопытный ветер
Уносит дым, ловя его
прямо из боцманского рта.
Какая странная печаль
на этом береге, открытом
Две сотни лет тому назад
одним веселым моряком!
Какая жуткая волна
паром качает, как корыто,
Грозя его перевернуть
вверх обветшалым ржавым дном!..
Настало время привыкать,
увы, к совсем иным сезонам.
Из дальних странствий возвратясь
под мухой, то есть под шафе,
Спасать и души, и тела свои,
подобно Робинзонам,
На тесных кухонь островках
и в теплых гаванях кафе.
сентябрь 1995
Кайфушка - мама родная,
Кафушка "Бутербродная",
Где мухи на зеленом потолке
В дыму табачном корчатся, -
Там девочка-тусовщица
Сидит и тихо дремлет в уголке.
Тусовочная девочка -
На правой ручке фенечка,
На левой - давний бритвенный порез.
Ровесницы - ну, надо же! -
Балдеют от "Иванушек",
Она же - от Битлов и "Dire Straids".
Припев:
А на дворе - хорошая погода,
Из тучи льет, как из водопровода:
Сантехник-Бог забыл прокладки поменять
И вентиль завернуть забыл к тому же.
Всё меньше суши и всё больше лужи.
Нам за грехи потоп грозит опять...
Тусовочная девочка -
Вчера еще студенточка,
Отличница, филолог без пяти.
А нынче - воля вольная,
Лихая, рок-н-рольная.
И на ночь глядя некуда идти.
Народ без денег мается,
Кафушка закрывается,
И мокрый превращается асфальт
В загадочные ребусы.
Полночные троллейбусы
Плывут в депо, - им на людей плевать.
Припев.
июль 1998
Шрамчик на запястье фенечкой покрыт,
рюмочка в руке стылая.
За душой немного, а душа горит,
девочка моя милая.
Выбросила жизнь ли, смерть не приняла, -
и куда теперь денешься?
Радужные мысли, серые дела...
Отчего ж ты так светишься?
Да оттого, что с краю у стола
Один философ местного разлива
Тебе сказал обычные слова:
"Сегодня ты особенно красива,
Сегодня ты нарядна и стройна!"
Но промолчал о том, что будет завтра...
Один философ с краю у стола
Как твою душу зацепил внезапно!..
А утро будет серым, как общажный двор,
дождик за окном стелется.
Поглядит недобро на тебя вахтер,
поглядишься ты в зеркальце.
Ах, как бы не сломаться, как бы не запить,
да уйти бы вдоль Невского!
А всё, что было ночью, нужно позабыть,
ведь у него таких - несколько.
И вот мосты сомкнулись над Невой,
Уже рукой подать до Петроградской.
И над твоей шальною головой
Встает рассвет и тихо шепчет: "Здравствуй!
Сегодня ты нарядна и стройна,
Сегодня ты особенно красива!"
И наплевать, что курит у окна
Другой философ местного разлива.
август 2000, Иркутск
"И разместимся на кухне мы маленькой,
"Афанасия" попьем - эка невидаль,
На гитаре побренчим очень старенькой,
На церквушку поглядим, что в окне видать..."
Л. Сергеев.
А когда хандра с хандрою не сладит,
Ограниченная лестничной клеткой,
Я поеду на два дня в город Владик, -
А во Владике живут Пашка с Ленкой.
И чего б там ни придумали янки,
Что б там наши с бодуна ни чудили,
Мы возьмем пивка на автостоянке, -
Пиво любят даже автомобили!
Можно гнать велосипед в хвост и в гриву.
Но "Карина" их не ведает горя:
Припаркуется, чихнет и - по пиву! -
Полный бак под 60 лет Приморья.
Разливной "Форпост" - почти "Афанасий",
И хотя церквушки нет за окном, да
На столе - морских даров целый тазик,
На гитаре - аж четыре аккорда!
Ах, судьба моя по кличке "планида"!
Ах, дорожная моя ты планета!..
Я Сергеева спою Леонида,
Пашка с Ленкой подымят сигаретой.
И разъедемся мы только под утро.
Закует зима дороги в оковы,
След протектора укрыв снежной пудрой.
И под сердце мне кольнет туз пиковый...
сентябрь 1999
Шолом-Алейхем-стрит, семь-сорок вечера,
В кармане чистый носовой платок.
Торговли нет сегодня, делать нечего, -
Лотошница, сворачивай лоток,
Пошли гулять, - безлюдна наша улица,
Офонаревший в сумерках "Бродвей".
Смотри, какая парочка целуется!
Да это ж мы с тобой, - о, зохэн вэй!
Припев:
С грустной восточной улыбкой когда-то
Город наш горе встречал, но не сдался.
Будьте здоровы, живите богато
Те, кто уехал, и те, кто остался!
С улыбкой все невзгоды легче вынести,
Поймав с поличным, легче повязать.
Здесь даже прокурор всегда на выезде
И за иврит имеет что сказать.
Такси-маршрутки хоть и вдоль обочины,
Но иноходью весело бегут.
Весь город - Клуб Веселых Иноходчивых, -
Вот потому здесь кольцевой маршрут.
Припев.
Дальний Восток - российская околица,
Обетованный край земли. Как раз
Тут, говорят, Бира с Биджаном сходятся.
И если так, то что сказать за нас?
Два памятника сказочной мистерии
Соцреализм народу подарил:
Традиционный Ленин возле мэрии
И у вокзала - Гена-крокодил.
Припев.
Шолом-Алейхем-стрит, пиджак с иголочки,
Вагон плацкартный - как плохой Привоз.
А я сижу себе на нижней полочке,
Меняю паровоз на паровоз.
Промыл асфальт биробиджанский дождик - сам
Он догадался вычистить бульвар.
Ты помаши с перрона мне, лотошница, -
Даст Бог, раскупят завтра твой товар.
Припев.
ноябрь 1999
Песня, со временем потерявшая актуальность,
т.к. в Союз писателей меня приняли.
Смеркается - что ж, обязателен
Постскриптум для каждого дня.
Спасибо Союзу писателей
За то, что не принял меня.
Кряхтя, маяковскою лесенкой
На крышу Парнаса влезать
Пришлось бы. А так безболезненно
Могу я совсем не писать.
Забросивши гусли, валяется
Недужный похмельем Боян.
Ночами ко мне не является
Замужняя муза моя.
Поэзия спирта-сырца лютей!
Пророк осознал бытие:
Не жжет он глаголом сердца людей,
А жжет алкоголем свое...
С ковчега "Титаника" дразнится
Кэп дальнего плаванья Ной.
Нависла огромная задница
Над нашей несчастной страной.
Кагором когорта спасателей
Спасается день ото дня.
Спасибо Союзу писателей! -
Лишь он понимает меня.
сентябрь 1998
Покуда все было иначе,
Все было значительно проще:
Гости съезжались на дачу,
Войска стекались на площадь,
Ветер хлестал по лицам
Строителей баррикад,
А под небом Аустерлица
Лежал неизвестный солдат.
Лежал он без дум и без цели
В медитативном покое.
Деревья над ним шелестели,
Что все - суета и пустое,
Как чрево фамильного склепа,
Пустое, как грудь без наград.
И в серое дымное небо
Смотрел неизвестный солдат...
А где-то в далеком Непале
Живет себе девица с мужем
И жарит ему на мангале
Духовную пищу на ужин,
А ночью, когда ей не спится,
Она переносится в сад,
Где под небом Аустерлица
Ее ждет неизвестный солдат.
1994
Кто-то пишет манускрипт многотомный,
Кто мечтает о машине и даче,
Кто желает спать в постели с Мадонной
(Вроде плотника Иосифа, значит).
А моя мечта не просто о чем-то,
Не мечта - идея-фикс в антураже:
Никогда я не был на море Черном.
Говорят, оно теплее, чем наше.
Ах ты, море, чудо - Черное море,
Ты возьми меня к себе на поруки!..
По традиции спиваются с горя,
Я же - нетрадиционно, со скуки.
Скучно жить в России, некуда деться...
В телевизоре одна шайка-лейка.
Не спасают ни Зюганов, ни Ельцин,
А Шумейко даже просит - налей-ка!
Вот и множится количество тары,
Опустевшей, как душа без дороги.
Нет ни друга, ни жены, ни гитары, -
Все есенинщина, братец, в итоге.
Все есенинщина - как тут не спиться?
Все не спится в эту лунную ночку.
Кто-то черный рядом в кресло садится,
Выдыхает: "Хватит пить в одиночку!
В одиночку пить - последнее дело,
Так недолго и скопытиться, парень.
Что ты смотришь на меня обалдело?
Доставай второй стакан, погутарим.
Я - не то, что ты подумал вначале,
Я не Воланд, не гожусь в эти роли.
Я - духовный, так сказать, твой начальник,
Вроде, так сказать, хранителя, что ли.
Отряхну, бывало, крылья от пепла,
На скамеечке посплю в райском парке,
А к семи утра спускаюся в пекло -
Подрабатываю там в кочегарке.
Нынче ангельская жизнь - не подарок,
А в аду всегда работы хватало:
Покидаешь уголек - все приварок,
Два червонца в день, - а это немало.
А в раю куда ни кинь - только решки,
Нет орлов: кричат - не наша, мол, птица.
Нынче праведник пошел - тот же грешник.
Все различие - что смог откупиться.
Возвращаюсь я домой в черном теле,
Еле крылья волоку по Парнасу.
Триста лет живу - все время при деле,
Даже не был на курорте ни разу...
Ах ты, море, чудо - Черное море,
Хоть разок бы поглядеть на медуз мне!
Но ворота круглый год на запоре,
И апостол спит, убуханный в усмерть.
Я давно бы сорвался из нирваны
Хоть к чертям, хоть к людям - с кем поведешься.
Но хранитель я, - а как без охраны?
Без охраны ты и вовсе сопьешься.
Так давай на посошок жахнем полный!"
Загорается рассвет, как бумага,
И бегут вдали лазурные волны,
И качается спина Аю-Дага...
ноябрь 1999
Традесканция в горшке, огурец в окрошке.
Застрелиться бы - да жизнь больно дорога.
А улиточка-судьба показала рожки,
Намекая на победу - или на рога.
Мне с цыганами бы в степь в кочевой кибитке!
Не осудят за побег, - значит, извинят.
Но цыгане нынче все - на центральном рынке
Не уздечкой, не гитарой - мелочью звенят.
Ай, боро, бери перо да пиши историю,
Как по сроку завязал старый конокрад,
А "Ромэн" пошел играть в ресторан "Асторию"
Для жующих там господ, - сам теперь не рад.
Нынче песня не в чести. Я начну с рассказа.
Где последняя строка - там другой рассказ.
Не гадай мне на любовь по ладони, Аза, -
Перепутаны дороги, ошибешься враз.
Дело прошлое уста всколыхнет усмешкой.
Не разбудит Будулай нашу рутину.
Я отправлюсь по Руси, как писатель Пешков,
Да под Новгородом-Горьким ноги протяну...
Ай, боро, старо, серо, - где найти обнову-то?
Затерялся век среди без году недель:
Ни двуглавого орла, ни серпа, ни молота...
Позвени мне, позвени, русская метель!
август 1999
Заковали в злые цепи конокрада,
Осудили на три срока за три дня,
Повязали. Ничего теперь не надо,
Кроме воли да буланого коня.
Пой, гитара - позолоченные струны,
В небо душу, словно птицу, отпусти.
А цыгану - к развеселому костру бы,
Отогреть бы сердце в раненной груди!
Припев:
У цыганки молодой
небо шалью на плечах,
Степью вытканный узор
из созвездий да из тьмы.
Веселись, гитара, пой
про цыганскую печаль
Да про волю в пять шагов
от стены и до стены.
Разорвались цепи звонкие покорно,
За стеною - скрип кибитки кочевой.
Часовому - дуло в спину, нож под горло:
Туз бубновый, отпирай, пока живой!
Здравствуй, воля! Снова с вами я, ромалэ!
Но вдогонку с вышки жахнули стволы.
Просчитались: больно с тела толку мало,
А на душу не наденешь кандалы.
Припев.
март 2000
Посылка к Олегу Митяеву
Не приходят ни сны, ни стихи, в доме пахнет лампадою,
Копошится кукушка в часах - даже ей не до нас.
На лету замерзает снегирь, красной капелькой падает
В занесенную снегом полынь, на сиреневый наст.
Катит желтый автобус - "восьмерка" по утренним улицам.
Задубевший народ его ждет - сам себе голова.
Но входящий в салон забывает дежурно нахмуриться, -
Кто-то пальцем на мерзлом стекле нацарапал слова:
"Крепитесь, люди, скоро лето!" -
Клич популярного поэта.
Им хоть немного отогрета
ладошка чьей-нибудь души.
Наступит скоро лето, - значит,
Возьмем лопаты и - на дачи:
Вскопаем грядки под картофель,
будем жить!
На носу Новый год, а в семейном бюджете - одни нули...
Дед Мороз по дворам собирает бутылки в мешок,
И на кухнях идут разговоры: "Как снова нас кинули!
Как преданье предательски просто и вечно свежо!.."
Нам, голодным и злым, наплевать - вечер, утро ли зимнее...
От окраины к центру автобус, усталый на вид,
Нас везет. Но едва лишь окошко затянется инеем,
Кто-то, варежку сняв, эту надпись опять подновит:
"Крепитесь, люди, скоро лето!"
Без дураков, до края света
Листок счастливого билета
кондуктор сможет одолжить.
Там снова счастливы мы будем,
Из коробка огонь добудем,
В золе картошку испечем -
и будем жить!
ноябрь 1998
Посылка к Олегу Митяеву
Опять не выйти со двора, и пот стекает градом
Со спины, со лба и с живота и капает на пол.
Опять на улице жара плюс тридцать восемь градусов.
А негры в телевизоре играют в баскетбол.
Они привычные к теплу. А каково тут нам - прикинь:
Четвертую неделю солнце - как сковорода.
Но мой знакомый гастролер прислал письмо из Африки:
У них в Сахаре целый год такая ерунда!
И мне из дому выходить не хочется,
Но надо выйти, чтобы пива разыскать.
Крепитесь, люди, скоро лето...кончится, -
И зимней сказкой станет летняя тоска.
Июль обременяет нас под солнцем, как под прессом,
Средь мягкого асфальта и средь раскаленных стен.
Жена уговорила раз в жару заняться сексом, -
Я в холодильнике потом полсуток просидел.
И сделал я открытье в холодильнике под утро
В обнимку с дохлой курицей в картофельном пюре:
Увы, изобретатели священной Кама-Сутры
Изобретали позы применительно к жаре.
У них, индусов, все под солнцем корчится -
И Радж Капур, и саксаул, и виноград.
Крепитесь, люди, скоро лето кончится, -
И грянет с неба долгожданный снегопад.
Ты посмотри, в каком прохладном доме проживаешь ты!
Я выбрался-таки за пивом - прямо обалдел.
Мы вместе с участковым на него раскрыли варежки:
Вокруг такое пекло, а твой дом обледенел!
А ты вернулась с полюса. Дом ледяной - дитя его.
Мы в гости заходили, но все время запершись
Ты слушаешь по радио полярника Митяева
О том, что, дескать, лето - это маленькая жизнь.
А я убил бы за такое творчество:
Опять разбавили мне пиво кипятком!..
Крепитесь, люди, скоро лето кончится!
Ну, а пока кругом - Гоморра и Содом.
Ну, а пока к подметкам прилипает мостовая,
Все выбирают "Пепси" - старики и малышня.
И пассажиры доверху забитого трамвая
Включая контролера жаждут пива и дождя.
Заткнутые фонтаны и заснувшие фигуры
Лотошников под тентами, засохшая земля, -
Все грезят понижением плюсовой температуры
И повышеньем курса пресловутого рубля.
Но ветер с моря дуть никак не хочет сам, -
Он ждет, что явимся к нему мы на поклон.
Крепитесь, люди, скоро лето кончится!
Готовьте лыжи, - приближается циклон!..
июль 1999
Привет Олегу Митяеву
Посмотри, в каком сплошном дурдоме мы живем,-
Я вчера пошел за водкой - прямо обалдел:
Человек на улице сжигал себя живьем,
Рядом на столбе другой повеситься хотел.
А я стоял бы, любовался бликами огня
Да лица повешенного легкой синевой!
Только в черепе невзрачном - дырка у меня,
И все время вытекают мозги из него.
Я ушел из жизни в родовой замок,
Я замерз, укутываясь в свой саван,
И пошел на кладбище встречать лето.
А лето - это маленькая смерть.
Лето - это маленькая смерть вроде.
Быстро вырастают на руках когти.
Говорят, что летом все растет быстро!
Лето - это маленькая смерть.
Странно: мы все время жили в разных городах,
А похоронили нас на кладбище одном.
Но вам играли что-то, именуемое - Бах,
А я простым Шопеном обошелся, - вот облом...
Я и не заметил, что конец ночи,
Что давно повеситься метель хочет.
Выпил с участковым, - ну, а тот помер!
Лето - это маленькая смерть.
Лето - это поминай, мол, как звали.
На голову - бац - кирпич, - и ты - с нами.
Мы плывем по лету, только нас - нету!
Лето - это маленькая смерть.
И пускай над вашим гробом траурная грусть,
Баху не умолкнуть и возвышенным речам,
Но я в свою могилку этим летом не вернусь, -
Я хожу в кино и в парк культуры - по ночам!
Но вас вернули к жизни, - я вчера видел,
Будто голливудский посмотрел видик -
Видик про кошмары старика Фредди.
А Фредди - это маленькая смерть.
Смерть, в которой неча распускать сопли.
Погулять пойдем, ведь мы с тобой - зомби.
Подойдем к прохожему, "ку-ку" скажем.
Лето - это маленькая смерть.
апрель 1999
Привет, поэт! Ну, как тебе игра
С огнем, с водой, со сменою пространства?
Не правда ли, давно достичь пора
Не славы, нет, - хотя бы постоянства?
Прозренье - в том, что жизнь - не просто проза:
Всех ближе ей по жанру фельетон.
Скрипичный ключ скрипит, как знак вопроса,
И "полумрак" звучит как "полутон".
Во тьме поди постигни - что почем.
В яранге свет - опять шаман камлает.
Кругом бардак: не то что ногу черт -
И ангел здесь крыла пообломает...
Так что ж? - Играй, пока бушуют страсти
Вокруг тебя, как сонмище стихий
В стакане с тем, что выпьешь ты за счастье
Жить в этот век и складывать стихи.
Закрыв глаза, считай себе до ста,
Твори сюжет для нового романа,
Пока с небес упавшая звезда
Горит на дне граненого стакана.
декабрь 1997
Я запомню голос твой и почти что школьный почерк,
Звездопад и дождь нежданный, грозовой.
Безответственной любви безответственная почта
Оставляет без ответа нас с тобой...
Вновь почтовый ящик пуст, голубей не прилетало,
В электронке сообщений тоже нет.
Между нами полстраны, между нами три Байкала
И какой-то ненадежный Интернет.
А на улице уже листопад,
А на улице уже бабье лето.
И гуляет по бульвару толпа,
И стреляют пацаны сигареты.
А я связь кляну: в конце-то концов,
Ну, когда у них сознанье проснется?!
Полетит к тебе мое письмецо
И опять с твоим письмом разминется...
Пишешь ты о пустяках в неизменно легком стиле,
О тусовках и о том, как поутру
На песчаных берегах, где когда-то мы бродили,
Бродят чайки с видом сосланных гуру.
И ни слова о себе. Только я-то знаю точно:
В этих строчках мы с тобою - визави.
Но опять не в срок тебе мой ответ приносит почта
Безответно-безответственной любви...
А на улице качели скрипят
И сентябрь последним солнышком дразнит.
Провожают мамы в школу ребят,
Провожают пацаны одноклассниц.
Не дойти никак письму моему,
И ответу твоему быть не скоро...
Но я трубку телефона сниму, -
И твой голос мне подарит межгород.
сентябрь 2000
На столе от самогону
пожелтевшие стаканы.
Муха ползает по краю,
ищет крошек на обед.
А меня никто не любит,
я пойду и утоплюся,
И кому какое дело -
по теченью али нет.
За окном резвятся птички,
на душе скребутся кошки,
В голове какой-то дятел
третьи сутки тук да тук,
В телевизоре - реклама
фантастических прокладок,
В животе - одно бурчанье, -
до чего ж противный звук!
Дайте в руки мне гармошку,
с нею выйду на майдан я.
Будут мне ронять под ноги
кто монету, кто слезу.
А взамен пищеваренья
дайте жалобную книгу
О здоровой вкусной пище, -
я картинки погрызу.
Мимо мчится иномарка,
"Запорожец" ковыляет,
А я играю на гармошке
у сограждан на виду.
У меня еще в заначке
пять бутылок -"чебурашек", -
Я их сдам в прием посуды
и куплю себе ЕДУ.
Ведь, сограждане-граждане,
без еды да без работы
Побледнеют ваши морды,
как обои на стене.
Вот тогда вы и поймете
просветленными мозгами,
Каково быть крокодилом
в шапокляковской стране!
февраль 1999
В подражание Сергею Рыбалке
Подводная лодка в степях Украины
Блуждает лет сорок подряд.
Матросы сидят на бортах субмарины
И скумбрию мрачно едят.
Один под напев Николая Сличенко
Ковыль ковыляет ногой,
И гарные вирши Тараса Шевченко
Навзрыд изрыгает другой:
"Дывлюсь я на нэбо тай думку гадаю -
Куда нас ветра занесли?
Быть может, мы завтра причалим к Китаю,
А может, к Австралии - и!
Ведет нас фортуна, а может, планида,
Судьба или рок - все одно:
Ни капли во рту, а в душе - панихида,
И тянет улечься на дно..."
ноябрь 1998
Туристы в горы тянут рюкзаки,
И в каждом рюкзаке - по фляге спирта.
А я на полпути на камушке закис,
И мне ни до вершины, ни до флирта.
А ты идешь чуть выше - и легко
Изящной ножкой камни осыпаешь
На голову мою, в которой тьма стихов,
Которых, может, ты и не узнаешь...
Припев:
Два барашка в небе - дело к непогоде,
И того гляди, отара набежит.
Ах, Наташка, ваши кони быстро ходят!
Ну, куда же, ну, куда мы так спешим?
Три альпинёра вышли на скалу
И, как жуки, ползут по отрицалке.
А мне такой маршрут - как с правой хук в скулу,
Чего не скажешь вон о той пацанке.
Она сидит, смеется наверху,
Покачивая дружески шиповкой.
А я торчу внизу, и моему стиху,
Похоже, как и мне, нужна страховка.
Припев.
Сижу я под "балконом" и дышу,
И проклинаю облаков отару.
Про это, может быть, я песню напишу.
Эй, одолжите, "чайники", гитару!
Я не привык нигде скучать без дел.
Я спел ей под "балконом" серенаду.
Но сверху странный шум - и камень просвистел:
Сиди дыши, а песен петь не надо!
Припев.
Вот у кого-то вырвало крючок:
Его вбивал еще мой дед, наверно.
Держись за облака, не падай, старичок,
Ведь высоту терять довольно скверно!
А та девчонка где-то впереди,
И чтоб обнять ее, работать надо.
"Таятся в облаках неспелые дожди," -
Как Юрий Ёсич Визбор пел когда-то.
Припев.
август 2000, Иркутск
Автостопом сквозь Время -
Через сахар песков,
через соль, через сотни страниц.
На холстине дисплея
Семь случайных мазков
создают виртуальный каприз.
Их обдолбанный сервер
Посреди облаков
со святыми пьет за упокой.
Автостопом на север -
Через сон Соловков,
через Оптину Пустынь - домой!
Никому не до слез там,
Где дорогами в ад
мчится поезд порожней вины
Через тернии - к звездам
На могилах солдат,
возвратившихся с новой войны.
На почтовом конверте -
Марки всех атмосфер,
а внутри - пара сумрачных фраз.
Автостопом сквозь ветер, -
Сам себе Агасфер,
Вечный Драйвер полуночных трасс.
август 1997
Колкими рунами,
тонкими струнами -
Черные нити рек.
Гладью ли водною,
гатью болотною
Я ухожу в побег.
Гостем непрошеным,
стужей-порошею -
В оттепель февраля.
Тесная горница,
вдовушка-горлица,
Стук в окно - это я!
А у гитары двенадцать струн,
Как двенадцать месяцев в году.
Я обниму ее, как сестру,
Душу отведу, отведу беду.
Струны зазвенят - перебор простой.
Спят мои посты - встали на постой.
Развели мосты над Колымой, -
А нам пора домой!
Но небо в трещинах,
сполохи плещутся,
Чертит границу тьма.
Шубой песцовою,
пулей свинцовою -
Чем наградит судьба,
Жизнь на края деля
кустиком ягеля, -
Как сапогом под дых...
Было ли зря чего?
Встречу ли зрячего
В этой стране слепых?
И снова по следу собачий сброд,
А не стая волчья вдогон идет.
Значит, на другой берег надо вброд, -
Не спасенье там, а прозренье ждет!
Станция моя там конечная.
В ставень постучусь - да, конечно, я!
Отменил февральский последний снег
Сроки за побег.
декабрь 1997
Посвящается Манскому бардсплаву
От злой маеты, от мирской суеты
Уеду без визы, без карты
Туда, где по Мане гоняют плоты
Веселые граждане - барды.
Их речи искристы, их зубы остры,
А ноги гудят с непривычки.
"Кому эта радость - ночные костры",
Сырые усольские спички?..
Сюда ненасытного гнуса кормить
Цари высылали смутьянов.
По этим болотам любил побродить
С ружьишком товарищ Ульянов.
А нынче тайга превращается в лес -
Идут лесосплавы по Лене.
И чудо чудес - Красноярская ГЭС
Фурычит пока еле-еле.
Охотник-бурят и торговец-грузин -
В дубленках, как братья. Ютится
В собачьих мехах городок Минусинск, -
Зимой здесь мороз минус тридцать.
А влезешь в парной на горячий полок -
И вот она, жизнь - без утопий!
На Мане поселок есть Выезжий Лог,
В нем баньку по-белому топят.
Себя раскалишь добела, докрасна,
Да веничком выметешь скуку!..
Приснится на первое марта Весна -
И сон тот окажется в руку.
А потом будет лето и новый бардсплав.
Эй, чалку давай, хоть ты тресни!
Шурат и Зинур приготовят пилав
Для сплавщиков бардовской песни.
Походных пиров постигая азы,
Похмельем страдали не раз вы.
Сибирского спирта шершавый язык
Залижет вам южные язвы.
В вечернем тумане гитары звенят,
И смотрит девчонка туманно.
Я стреляный волк! Не обманешь меня,
Таежная дива Мисс Мана!
ноябрь 1998
Разорвалась Струна, песня спета давно.
Волчьим глазом луна заглянула в окно.
Спутал путами бес, и, была - не была:
То ли манна с небес, то ли с плеч голова.
Ай на-на на-най, хэй, хэй!
Ой на-на на-най, хэй, хэй!
Ой на-на на-най, хэй, хэй!
Ай на-на на-най, хэй!
Шапки, братцы, долой, здесь рубить мастера,
Но и нам не впервой кланяться топорам.
Лиха смертного фунт да полпуда греха
Стеньки Разина бунт - не поклон Ермака.
Эх, казачья душа - сколько драли с нее!
А за ней - ни гроша, а над ней - воронье.
А она все поет, голос хрипом оброс.
Поднимайся, народ, веселиться до слез!
1993
Нам не до сантиментов и признаний,
Хотя в одном признаться все же стоит:
Когда приходит время расставаний,
Становятся друзья дороже вдвое.
Мы расстаемся с ними как придется,
А дни летят и тают снегом в марте.
Лишь костерок в лесной лощине бьется,
Как сердце горнолыжника на старте.
Вечереет в зеленых горах,
Тают в сумерках старые ели.
Как на школьной смешной акварели,
Расплывается пламя костра.
Ночь приходит, неслышно ступая, -
И со взмахом волшебной руки
Исчезают вершины Домбая
И изгиб безымянной реки.
Припев:
Пароходик тихонько отчалит,
Белой свечкой в ночи поплывет.
Спой нам, Визбор! Сквозь наши печали
Улыбнись с перевала времен!..
Непривычно стоять у руля
Уцелевшего чудом корвета!..
Словно птица, в сети Интернета
Бьется сердце планеты Земля.
Мы судьбы отбиваем удары,
Изменяем течения рек!
Но твоей семиструнной гитары
Не заменит компьютерный век...
Припев.
Отключив телевизор, чтоб не было фона,
Мы собрались на кухне, сжав рюмки в горсти.
И всю ночь пел нам Визбор - из магнитофона.
Улыбалась гитара, а голос грустил.
Как лет тридцать назад, мы налили по первой.
Дым из форточки вился в небесную высь.
"Как дела? Да ты знаешь - ни денег, ни нервов
Не хватает на эту треклятую жизнь!
Впрочем, плата за жизнь - невысокая плата...
Еще лето - а птицы собрались на юг.
Мы недавно туда проводили Булата.
Ходят слухи, что всем нашим песням - каюк..."
Что же делать, старик? Может быть, эта осень
Заплутает в снегах и не станет Весной.
Может быть. А пока - спой нам, Юрий Иосич,
Сочиненное с кем-то, одним ли тобой!
Семь классических струн - искры Божьему дару.
Спой про синие горы, про скальный чертог!..
Но нахмурится Визбор, отложит гитару
И тихонечко скажет: "Плесни-ка чуток..."
Вот и все - посошок. Нет ни гор, ни чертога, -
Только пыльный кассетник, кухонный уют,
Горстка пепла в стакане, рюкзак у порога.
Самолет в восемь-тридцать. Прощайте. Салют!
август 1992 - сентябрь 1997 - август 1999
Три дороги впереди,
Где ты крикнула "пока!" мне,
Где от векового камня
Разветвляются пути.
Там седая пелена
Да речушка-недотрога,
Там каждого дорога
Может быть всего одна.
И моя лежит стезя
Через просеку лесную.
Ошуюю, одесную
Темный лес - пройти нельзя.
А твоя тропинка - вдаль
По холмам до горизонта -
Незаметна, невесома,
Как пастушья пастораль.
Прошептав "не позабудь!",
Каждый шел своей тропою.
И забыли мы с тобою
То, что был и третий путь!
Но по этому пути
Суждено пройти немногим,
Ведь немногие дороги
Открываются людьми,
Что живут из века в век
И не старятся нисколько,
Бродят по миру, - и только
Тень сгущается у век...
Мы стояли на краю
Заповедной этой дали,
Мы дорог не выбирали, -
Каждый чувствовал свою.
март 1998, поезд "Владивосток-Хабаровск"
Под солнцем октябрьским, как будто под Богом,
Прощальный сигнал океану пропев,
Десяток машин по приморским дорогам
Летит в первый бардовский автопробег.
Холодного пива Приморские струи
Легко тушат водочно-винный костер,
И грозную надпись: "Прикрой! Атакую!!!"
Несет на корме реактивный "Спринтер".
Чем дальше на север, дружней и вернее
По тракту несется наш бард-караван.
Не падайте духом, товарищ Сергеев,
Поскольку в финале, скандируя Вам,
Сраженные зрители падают навзничь, -
Без магии здесь обойтись не могло.
Опять же Булгаков... Михал Афанасич
Писал про такое когда-то давно.
Давай же, водитель, выдавливай градус!
Смотри - даже "Делика" едет сама!
Из ВладиРОКстока - пробег на ХаБАРДовск,
А дальше - заплыв по "Амурским Волнам".
22 октября 1998, г.Лучегорск Приморского края
Удача-попутчица,
к дальним отрогам
Лети да про нас не забудь!
Дорога-разлучница,
сводня-дорога
Нам скатертью выстелит путь.
В линейку листок
да гитара - подспорье
В пути для девчат и парней.
Наш Дальний Восток -
Приамурье, Приморье,
Тернистый маршрут на Терней.
Вдруг станет "баранка"
штурвалом: посланец
В иных параллельных мирах -
Наш бард-караван, как
Летучий Голландец,
Летит на попутных ветрах.
И даже на суше мы
весел не сушим,
И тают невзгоды, как снег.
Да будет отдушиной
брошенным душам
Наш бардовский автопробег!
То спуск, то подъем,
как речные пороги.
Седой серпантин автотрасс
И все, что споем
мы сегодня в дороге -
Для вас, дорогие, для вас!
май 1999
Расквитаемся с долгами, -
Это горе от ума нам.
Грянут новые заботы,
Словно на голову снег.
Кто-то рыщет за деньгами,
Кто-то едет за туманом,
Кто - на яхте в кругосветку,
Ну, а мы - в автопробег.
Были мы в пробегах дважды,
А Бог-то любит цифру "три". Я
Вам скажу, товарищ Банер,
Вам висеть не просто так!
Ведь спасает нас от жажды
"Приморпивоиндустрия",
А от скуки всех спасают
Губернатор и Бардак.
Мы - бродячие артисты,
И асфальтовою лентой
Стелет версты перед нами
Новый, двадцать первый век.
Кто-то ловит террористов,
Кто-то ловит кайф "Момента".
Им то нары, то Канары,
Ну, а нам - автопробег.
И опять мурлычет осень
Под автомобильный рокот,
И на время позабыто,
Что дорога коротка.
И опять бегут колеса
По проторенным дорогам,
И опять звенят гитары
По приморским городкам.
"Добрым людям - добрый вечер!" -
Встречный ветер свищет звонко.
Впереди - Биробиджан,
А позади - Владивосток.
В добрый путь! До скорой встречи,
Незнакомец, незнакомка!
Мы теперь знакомы с вами
Будем лет, наверно, сто.
сентябрь 1999
Поделим дружно Шамору на шару!
Не хватит с неба звезд - возьмем со дна.
Где вы такую видели гитару,
Чтоб было струн на ней - двадцать одна?
Гибрид бандуры с арфой, - вот звучанье!
Любая песня - отзыв и пароль -
Легко звучит приморскими ночами.
Здесь все поют, - и даже "Мумий Тролль".
Двадцать один - рубеж для фестиваля.
Салаги, цыц, подальше от борта!
Уже поет он профессионально -
Не мимо нот, и льет не мимо рта.
За микрофон на сцене перепалка,
И кто кого - пока что не постичь.
Ведь здесь еще вчера была рыбалка,
А нынче нет улова - только дичь...
Чего тянуть, - сегодня же налейте
За фестиваль, за двадцать верных вех -
На брудершафт. Ведь совершеннолетье
И у Вселенной - XXI-й век!
Пой, фестиваль, покуда позволяют,
Ныряй во все стихии головой.
Артист Высоцкий с нарочным желают
Нерваных струн тебе.
Спасибо, что живой!
сентябрь 1998
Посвящение фестивалю "Деигнада"
Железная дорога, шум веков,
Сибирцево - развилка перегона
С веселым штурмом общего вагона.
Привет, Арсеньев - город шутников!
Здесь жители не ботают на идиш,
По фене ни бельмеса. Дивный край!
Но хоть поешь ты не про то, что видишь,
Моя твоя отлично понимай.
Припев:
Попасть в Арсеньев не денег надо, -
Валюты крепче, чем поллитра, не ищи.
Ах, "Деигнада", чудо-"Деигнада", -
Костры, палатки, пихты, песни и клещи.
Не зря тащились мы в такую даль.
Спросил я: "Где тут барды, елки-палки?"
"Поедешь мимо кладбища и свалки, -
Сказали мне. - упрешься в фестиваль".
И точно: за погостом и помойкой,
Урвав у дикой флоры пядь земли,
Шел дождь и грандиозная попойка.
Там пели все, кто петь еще могли.
Припев.
А поутру проснулись чудаки,
Воскресли, - это значит, воскресенье.
И вдруг Владимир Клавдьевич Арсеньев
Сам по себе выходит из тайги!
За ним Дерсу Узала из тумана
Идет-бредет без компаса на юг:
"Однако, водкой пахнет, капитана!
Однако, барды! Может быть, нальют?.."
Гостей мгновенно взяли в оборот
Два за народ страдающих поэта:
"Владимир Клавдич, Боже, Вы ли это?
Живой Дерсу Узала, блин-компот!"
Пришельцы покраснели и смутились:
"Да нет, мы - не Узалы, очень жаль.
Туристы мы. Немного заблудились.
Пять суток ищем этот фестиваль!"
Припев.
В финале - заключительный аккорд:
На сцене клуба имени Прогресса
Володя Ким - бемольных дел профессор
Выстраивает свой нестройный хор,
От фестивальных бдений бледно-синий.
А мы с перрона не без кулаков
Штурмуем свой вагон, как будто Зимний.
Прощай, Арсеньев - город шутников!
Припев.
август 1999
На мелодию Б. Окуджавы "Заезжий музыкант",
она же - мелодия Ю. Визбора "Авто с разбитым катафотом".
Осталось натянуть штормовки, кеды, струны.
Под крышей хорошо, а вне - ваще ништяк!
Ведь мы пришли сюда под знаменем "Фортуны", -
Оно укроет нас от солнца и дождя.
Ария Гершановича:
"Как много здесь девчат в купальниках и шортах
Резвится на песке! Приятель, погляди!..
Да брось ты обнимать изгиб гитары желтой, -
Вокруг тебя других изгибов пруд пруди!"
Ария Кудрявцева:
"Поллитра на троих - нелегкая работа,
Но как же, мужики, на лоне не поддать?..
АТАС! ЛЕТИТ АВТО С РАЗБИТЫТЫМ КАТАФОТОМ!!!"
Так, этот уже все! Ему не наливать!
Сотрудник ФСБ, сюда проникнув, разве
Припомнит, для чего он сделал этот финт?
Но он узнает здесь, что Ландсбергис - не Ланцеберг,
А Дмитрий Киммельфельд - не Дэвид Копперфилд.
Осталось затянуть и пояса, и песни.
К нам в городе придут, - а нас ищи-свищи.
Долой компьютера, напряги и болезни!
Да здравствуют костры, палатки и клещи!
июнь 1998
Тускло светят фонари над шальною головою,
Грозно смотрят на меня справа, слева, сверху вниз.
А я иду по мостовой, я плыву над мостовою,
Потому что у меня был сегодня бенефис.
Все водители такси матерятся по-французски,
Все окончили ин.яз, - их прононс довольно резв.
А я полмесяца живу в славном городе Иркутске.
Я бывал здесь много раз - и ни разу не был трезв...
Я шатаюсь по горам и верчу в руке колун я,
И влюбляюсь в разных дам (говорят, что это зря).
Нынче даже у луны сдвиг по фазе "Полнолунья".
А я не вою на фонарь, - мне фонарь "до фонаря".
Я давно на "Kitekat" не смотрю как на закуску.
У меня духовный рост, прибавленье багажу.
Нету баксов, но зато я шагаю по Иркутску,
"Стратосферу" обогнув, на посадку захожу.
У директора кафе (вариант: "У Ощепкова А.Ю.") всё написано на роже:
Заходите в "Менестрель", чувств и денег не тая!
Вон у стойки водку пьют Кролик Банни, Кролик Роджер,
Рядом с ними прикорнул Братец Кролик - это я!*
Я давно не бил витрин, я ваще хороший парень -
Не банкир, не дебошир, не заслуженный артист.
Я - простой российский бард, я играю на гитаре.
Кстати, нынче в бард-кафе у меня был бенефис.
август 2000, Иркутск
(Исполняется на мелодию Ю. Визбора "Зайка")
"С чем сравню я тебя - угадай-ка...
Ты мой зайка, дружок, ты мой зайка"
Юрий Визбор
"Зайка моя, я твой зайчик..."
Филипп Киркоров
Время, новые песни слагая,
Развлекает подросших детей.
Ведь звучало из уст попугая,
Что жирафу большому видней.
Но полов буржуазное тренье
Покрывает былье и белье.
Ты - мое здраво-ВОХР-охрЕненье,
Я, увы, - мини-стерВство твое.
Я теряю лица неприступность,
Изменяюсь буквально в лице:
Что ни ночь - дорожает преступность,
Что ни день - презентация цен.
Отдохнуть бы, Кобзона послушать
Или Визбора - панкам назло!
Ты - от зайки евонного уши,
Я - от деда Мазая весло...
Тут еще я прослышал недавно,
Наступивши на магнитофон,
Как Киркоров с супружницей Аллой
Пели гаммы под грамму их фон.
Зайка, птичка энд рыбка, о чем я?
Да, пожалуй, неважно - о чем.
Если Алла, пардон, - Пугачева,
Я, пардон, - Емельян Пугачев!
сентябрь 1998
Привет Юрию Антонову
Есть улицы невзрачные, дощатые, гаражные,
С разбитыми витринами и вовсе без огней.
А мне милей центральные, высокие и важные:
От их названий бронзовых становится светлей.
Пройду по Карла Маркса я, промчусь я по Космической,
У памятника Ленину я постою в тени.
Менжинского, Дзержинского, проспект Коммунистический -
Как конвоиры, бережно ведут меня они.
Быть может, на Калинина, на Свердлова, на Жданова,
А может, и на площади Октябрьской Зари
С женою встречусь первою негаданно-нежданно я.
Она окликнет ласково: "Мужик, дай закурить!"
Запляшет папиросочка в ее руках трясущихся,
Осветит спичка серная увесистый синяк.
Да, в жизни нашей разве что с клопами не соскучишься:
По виду - насекомое, по запаху - коньяк!
На улице Антонова (Антонова-Овсеенко)
К подножью бюста Пушкина цветы принес Дантес.
А в сквере Ворошилова цветочками посеяно
Семидесятилетие ЦК КПСС.
А я пузырь куплю - и мне плевать, что там написано:
Я, может, глубоко в душе - агент семи держав.
Пройдусь по Самиздатовской, сверну на Солженицына...
Но со скульптурой Кирова кирну на брудершафт.
1999
(Посылки к Владимиру Вишневскому и не только)
Вот и стало темно и интимно...
Трамвай в час-пик - Ходынка на колесах...
Ну, откажи мне для разнообразья...
Ушел из жизни. Впрочем, ненадолго...
Как Вы могли ТАКОЕ не подумать!...
Я не нуждаюсь в Вашем пробужденье...
В трамвай, где был прилюдно обилечен...
Нет, Вы не терапевт - Вы терапивец!..
Спасет от ножа, пистолета и яда
Булыжник - оружие пролетарьята.
Во дни ужасной пушкинской дуэли,
Когда Дантес был, в принципе, не прав,
Мы тут еду последнюю доели...
(Найти бы рифму... Вот, нашел - "жираф"!)
Я памятник себе воздвиг -
Такой со мной случился сдвиг!
Вчера в общественной уборной
На размалеванной стене
Я памятник нерукотворный
Воздвиг любимому себе.
Я начертал на радость миру:
"Здесь был Пиит. Тащись, толпа!"
Теперь народная тропа
Не зарастет к тому сортиру.
Мне приснились святые лики,
Снился лавровый мне венок.
Я проснулся таким великим,
Что пиджак натянуть не мог!
Да, прав был прокурор - всему свой СРОК.
Да, "Каждому - свое" - девиз суровый:
Кому сплетают лавровый венок,
А для кого плетут венок лавровый.
Углубляя систему оценок
Смысла жизни своей - се ля ви, -
Глубину измеряю в процентах
Содержания спирта в крови.
...И отличается наличник от налички
Примерно так же, как заначка от затычки.
Снова сакура дивно цветет.
Не могу насладиться ею, -
Кузнецов у меня в гостях.
Что это за субстанция в моем явилась опусе?
Ужель на дальней станции дрезины тормозят?
Друзья мои любимые, на нашем круглом глобусе
Квадратные явления нам допускать нельзя!
Он пользу тем принес отчизне,
Что навсегда ушел из жизни.
Я сегодня до зари встану,
По квартире поброжу, лягу...
Что-то с памятью моей стало:
Так со мною уже три дня кряду.
То приснится мне конфликт в Польше,
То привидится гастрит в Пельше.
Я уже так не могу больше!
Впрочем, так же не могу меньше...
На берегу абстрактных волн
Стоял он дум конкретных полн...
В зале Страшного Суда скамья подсудимых - она же электрический стул.
Электрический стул: так ударило током, что всю неделю ходил в туалет без напряжения.
Профессия Ивана Сусанина - полупроводник.
Конечно, жизнь у всех не сахар. У некоторых она - мед.
Поговорка диссидентов: "Дальше едешь - тише будешь!"
Песенка южнокорейских гопников: "Голд-Стар, мы подошли из-за угла..."
С кем поведешься - с тем и наберешься.
Спасибо этому дому - пойдем к дурдому.
Летрагический сон.
Техника госбезопасности.
Болезнь - ОСТЕОХРЕНОЗ.
ИстЕрическая личность.
НЛО - Неопознанные Летающие Объедки.
Мюзикл - "Беременные музыканты".
Фильм ужасов - "Восставшие из зада".
Основоположники - Карл Марс и Фридрих Сникерс.
О покойниках либо ничего, либо очень даже ничего.
Ученье - свет, а темнота - друг молодежи.
ТелеВизбор.
Сильвестр С Талоном.
Русская песня: "По прямому кишечному тракту..."
По А. Вертинскому:
"Как хорошо с приятелем вдвоем
Сидеть и есть простой заморский "Вискас"..."
По Б. Г. :
"Чтобы стоять, я должен держаться, Корней..."
По Ф. Киркорову:
"Ты скажи, скажи мне, вишня:
Хари Рама, Хари Кришна!.."
По Н. Некрасову:
"С поэтом можешь ты не пить,
Но с гражданином пить обязан!.."
По А. Пушкину:
"Мороз по коже - день чудесный..."
Ария Раскольникова: "Ты жива еще, моя старушка?.."
Ария СПИДа: "Мне нравится, что вы больны не мной..."
Классиков не читал, но чтил.
Поговорка людоедов: "Останки сладки".
Мастер по переливанию из пустого в порожнее.
В спорах рождаются только спорные истины.
Любви все возрасты - Попкорны (Игорь Попкорн).
Тут все и началось, и так продолжалось, пока не кончилось.
Творчество: погулял, подумал, вдохновился, сел, написал, встал, погулял, подумал, остыл, сел, порвал, выбросил.
С каждой новой купюрой деньги становятся все зеленее.
Поэт Зюськин - совесть русского народа.
Соперник - соратник по перу.
Песни у костра - кОстрированные песни.
Ведущий концерта был торжественен, как покойник.
Мужикальное сопровождение.
Слипнется - слюбится.
Женщина легкого происхождения.
Из хроники происшествий: "На его лице отпечатался неподдельный ужас и поддельный номер наехавшего на него грузовика".
В поликлинике: "Мне еще не хватало самому заботиться о собственном здоровье!.."
"Интересно, десять баксов - это сколько будет в долларах?.."
Стихийное бедствие: сижу, бедствую, пишу стихи.
Злоупотреблядство.
Маленький Ленин за обедом следил, чтобы ни у кого на тарелках ничего не оставалось. Повзрослев, он позаботился, чтобы ничего не осталось ни на чьих тарелках. (Из истории "Общества чистых тарелок").
Ленин любил пошалить. Это чувствуется.
Высшая стадия независимости - невесомость.
"Носится с ней, как со списанной торбой!.."
Швейцария, Берн. Переговоры Вольфа с Даллесом.
Скажите, генерал Вольф, - говорит Аллен Даллес, - что это за маленький мальчик с Вами?
Это мой сын - Владимир Вольфович!..
...И сказал кочегар кочегару: "Вот тебе и виртуальная реальность!.."