Руслан Бажин "Ранние Песни и Маргиналии"

Вроде Жили не по Лжи	(А вроде жили не по лжи, да не тужили...)
***	(А прошлому не место во дворе...)
Поехали, Друзья	(Пое-пое-пое-пое-поехали, друзья...)
Синий Дым	(Раз, два, три, пять, шесть, раз, два, три, пять, шесть...)
***	(Когда у нас давали квас, мы были счастливы...)
***	(Мой ручной вампир, зеленоглазое пламя...)
***	(Время недозрелых демократий...)
Когда Весна Гуляла по Скверикам	(Когда весна гуляла по скверикам...)
Золото Моих Кошек	(Золото моих кошек, запахи ночных песен...)
***	(Ты занимаешься простройкой структур...)
***	(Баю-баюшки баю, мы стояли на краю...)
***	(Живая глина под копытами древнего бога твоих коней...)
Наука Теплых Дней	(Я не хотел казаться несчастным...)

Съезды, конференции, движения и рухи,
Выборы, а после – разговоры о разрухе.
Мы служили партии и ленинским идеям,
А теперь мы смотрим в телевизор и балдеем.

Ведь говорят, что мы не тем служили,
Ведь говорят, что слишком не тужили,
Пока мы жили не по лжи,
Давно армянские ножи,
Азербайджанские и прочие точили,
Точили, точили, точили...
А в результате мы получили
Смесь Кампучии, Англии и Чили,
Ведь получили мы общественный скандал.

А наши лидеры давно запятнаны,
Недаром лысины исходят пятнами,
Ведь думать некому, мозг нации – евреи –
Отсюда кто куда сбежали поскорее,
Скорее, скорее, скорее.
Мне снится Северная братская Корея,
Уедем в Корею,
Где нет ни русских, ни хохлов и ни евреев...

Ведь я давно уже-уже не проводник,
Навек отныне я теперь простой муфлон,
И в честь мою печально букса прозвенит,
Ведь помнит мат мой не один в депо вагон.

А я пойду-пойду-пойду-пойду напьюсь,
И вспомню всех, кому я водку продавал,
И вспомню всех, кого я зайцем провозил,
И вспомню всех, кого подальше посылал.

И вспомню стук тук-тук плацкартной тишины,
Когда сопят пятьдесят с детьми и без детей,
А в тамбуре печально курит человек,
Надеясь, может быть, приехать поскорей.

Я вспомню всех крутых начальников своих,
Всех тех, которые с фуражками и без.
Они давно уже по принципу живут –
Волков бояться – на фиг, значит бегать в лес.
Они давно уже по принципу живут –
Не можешь ездить – на фиг ты в вагон залез…

Пое-пое-пое-пое-поехали, друзья,
На-на-на-на-на-на-на-на-на-на Москву,
На рельс гудящий оброню свою слезу,
Скрывать не в силах проводницкую тоску.

Это было здесь, это будет здесь,
Это ж так и есть.
В сентябре всегда будет, что сжигать,
Будет, что поесть,
И летит легко в небо далеко
Синий дым.
Иней на заре, город в сентябре,
Птичий крик над ним.

Раз, два, три, пять, шесть, раз, два, три, пять, шесть,
Раз, два, три, пять, шесть, синий дым.
В сентябре уже невозможно быть
Просто молодым.
В сентябре всегда новые глаза,
Новая печаль, новая любовь,
Лед у берегов,
Самолетам даль.

В сентябре уже невозможно жить,
Чтобы все забыть.
Август с сентябрем, как и дым с огнем,
Вряд ли разрубить.
И когда зима отворит сама
Дверь своим ключом,
Будет этот дым, как и город в нем,
Просто ни при чем.

А пока светло, город за тепло
Отдает покой.
До счастливых дней здесь подать рукой,
Только б знать, какой,
Только стоит знать, что хотел сказать
Синий дым.
Осень – это шанс быть самим собой.
Быть собой самим.

А кто-то здесь уже напился очень пьяным
И продолжает эту песню под диваном.
А кто-то молча и глумливо строит планы,
Что будет делать, когда кончатся диваны.
Осенних дней веселая прохлада,
Не будет нынче октябрятского парада,
Но все мы вышли из совка и говорим ему пока.
Ему сегодня от Гаваны до Багдада.
А здесь сегодня сумерки до дрожи,
И комары уже подохли все.
Какие девочки голодные, мой боже,
Кормите их, а то разлюбят вас совсем.

Когда-то здесь давали квас, а щас талоны,
Хохлы сменили деньги на купоны,
Берите, братцы, визу в Крым,
Все флаги в гости будут к ним,
Когда наступят летние сезоны.
Пока же просто сумерки до дрожи,
И комары уже попередохли все.
И девочки тоскуют, ах мой боже,
Держите их, а то уедут насовсем.

Так пейте, господа, и будьте счастливы!
Еще далеко до прихода летних дней.
Но скоро будет Новый год,
А с ним опять переворот,
А после дискотека и хоккей,
А после снова сумерки до дрожи,
И комары поискусают рожу,
Но будут девочки такие, ах мой боже!
В России с этим, слава Богу, без проблем.

Новых сил для новых ночей,
Новых дней для всех, кто между собой
Нынче не положит мечей,
Хоть всегда их носит с собой.

Зеленоглазое утро, что приходит с закатом,
Ласковый ветер, несущий грома раскаты,
Утро отворил прилетевший желтый орел,
Я дверь открыл и просить ушел

Новых сил для новых ночей,
Новых дней для всех, кто между собой
Никогда не кладет мечей,
Хоть всегда их носит с собой.

Господа таксеры, в этот вечер пусть асфальт шуршит вам нежно
Свою блатную песню,
Пусть менты небрежно смотрят вдаль и поперек, не видя вас в упор.
Пусть спешат такси – ведь это значит, где-то важно, срочно, неизбежно
Что-то непременно происходит, даже если это транспортный затор.

Да, я признаю, что цены высоки, и что проходят тачки
И на взмах руки не отвечают тормозами вот уж полчаса.
Но толпа людей на остановке, биомасса вставших на карачки,
Оттолкнет любого, кто в совковые не верит чудеса.

Господа таксеры, в этот вечер пусть асфальт шуршит вам нежно
Свою блатную песню,
Пусть менты небрежно смотрят вдаль и поперек, не видя вас в упор.
Пусть спешат такси – ведь это значит, где-то важно, срочно, неизбежно
Что-то непременно происходит, даже если это транспортный затор.

Тогда и лица были веселыми,
И под магнитофонный трезвон
Мы пили городами и селами,
И в этом находили резон.
Какие дни случались – да боже ж мой,
А девочки – да черт побери!
Америка была за большой горой,
А мы же – абсолютно внутри.

Теперь найдется сотня на тачечку,
А на бутылку даже и две,
И многие бегом на карачечках
За тот бугор свалили вполне.
Мы привыкаем к счету на доллары
И говорим на всех языках,
Все брокеры теперь – маски сорваны,
Капитализм в дырявых зубах.

Один уже уехал в Америку
И сделал там большой миллион,
Но вновь весна гуляет по скверику,
И снова напивается он.
А много наших также на юге есть
У теплых и веселых морей –
Иван-дурак готов к перемене мест,
Особенно когда он еврей.

А тот бугор сравняли лопатами,
Потом его насыпали вновь,
Рублями снова дали зарплату нам,
Чтобы привить к России любовь.
И вновь весна гуляет по скверикам
Назло всем декабрям-январям,
И снова очень нужно в Америку –
Продать какой-нибудь chewing gum.

Мир не такой круглый,
Потому не так тесен,
Новых костров угли
Посохом своим месит.
Мир не такой короткий,
Потому дорог не кажет,
Только ворота углем
Тем, кто не ушел, мажет.

Солнце здесь встает с Востока
Вот уже которые сутки.
Мир не такой жестокий –
Все это не больше, чем шутки,
Все это не больше, чем сказки,
Что придумал он в детстве.
Мир чересчур опасный,
Чтобы просто так раздеться.

Что блеснуло, то и заметно,
Что за дверью, то секрет вечный.
Мир не такой бездетный
И детей не держит за печкой.
Бросит со стола крошек,
Ветер на руке взвесит –
Золото моих кошек,
Запахи моих песен.

А если дело прогорело?
Но все мы делаем одно большое дело,
Мы крутые бизнесмены – капитаны корабля.
Мы напьемся до предела,
А потом начнем с любимой цифры –
Ну конечно, мы начнем у нуля.

В круговороте юридических лиц
И даже очень некоммерческих рож
Все время шастаем по лезвию ножа,
Не научившись держать ни вилку, ни нож.

А если дело прогорело?
Но все мы делаем одно большое дело,
Мы крутые бизнесмены – капитаны корабля.
Мы напьемся до предела,
А потом начнем с порватого рубля.

Ты занимаешься надеждой на бак,
А этот просто фарцует дешевый табак.
Мы занимаемся... и я бы спел,
Чем мы здесь все так маемся,
Когда бы дело не дошло до разборок и драк.

Но все мы делаем одно большое дело,
Мы крутые бизнесмены – капитаны корабля.
Мы напьемся до предела,
Если дело прогорело,
А потом начнем с любимой цифры –
Ну конечно, мы начнем у нуля.

Баю-баюшки баю,
Пели песенку свою,
Стало в городе светло –
Это ж наше ремесло.
Баю-баюшки баюн,
Летит птица Гамаюн,
Несет птица три ведра
Снов до самого утра.
Несет каждому слова,
Закружится голова,
Скажешь слово – полетишь,
Только что же ты не спишь?

А порох времени взорвется в твоих ладонях, и станет свет,
И станет слышен за край земли пересвист планет.
Твой меткий выстрел заставит стечь земное время в шаманский рог,
Смерчом заклятия разобьет последний замок.

Стреножено лето, из леса вслед угрюмым орком глядит зима,
С лозой в руке угадана осень, очерчен круг.
А Дульсинея, дочь колдуна, придет к шатру твоему сама
Рожденных огнем твоим птиц кормить из озябших рук.

Не слушай гадалок, твоя судьба не просто напаяна на ладонь,
Когда другие линии светятся в темноте.
Твои солдатики оловянные шагают прямо в огонь,
И превращается в золото гвоздик на каблуке.

Я детским коньком
Резал Брейгеля по живому,
И казались глупой претензией
Сто процветающих дней Содома.
Кто-то шептал – освоишь эту науку –
И разобьешь ворота тюрьмы
В самый последний теплый день
Этой почти зимы.

Если по нитке с добрых соседей –
Скатерть-дорога до самой калитки,
И расплавятся в тигле
Фальшивые слитки любви твоей.
Кто-то шептал – освоишь эту науку –
Роза возникнет, и смутятся умы
В самый последний теплый день
Этой почти зимы.

Я не хотел казаться несчастным,
Просто погода была ненастной,
Просто спутались карты у старой цыганки,
Просто вместо малины поганки.
Кто-то шептал – освоишь эту науку –
И исчезнут вчерашние сны
В самый последний теплый день
Этой почти весны.