Глава 6: Звезды над Черной Розой

Ночью я вышел на улицу. Майские ночи теплые, но еще не душные, как в июне. Теперь я жил с Моррисом в его вагончике. Кроме паровоза, у Морриса был маленький двухосный вагон, похожий на большую карету. «Пегас» таскал его за собой всюду, а там, где Моррис решал остановиться, он загонял его в тупик.
Вагончик делился на три купе. В одном Моррис устроил спальню, а перегородку между другими сломал, получилась комната. Моррис называет ее «голубая гостиная». Тут еще сохранились остатки голубой обивки. Наверное, раньше это был совсем неплохой вагончик. Он бегал где-то на самых первых линиях в Новой Англии, и на нем стояло клеймо знаменитой фирмы «Пульман».
Спит Черная Роза. Весеннее небо еще не такое бархатное, как летом. Его чернота совсем другая. Она какая-то нежная, недозрелая, от нее веет свежестью. И звезды весной не такие, как, скажем, в августе. Они, быть может, помельче, но не такие усталые. Весной не кажется, что крупные, как белые камни, звезды вот-вот сорвутся и упадут на землю.
Несколько лет назад над Черной Розой прошел звездопад. Он начался в полночь и кончился только к утру. Звезды сыпались как из ведра. Кто-то сказал, что это было похоже на бриллиантовый снег. Тысячи метеоров ринулись на Черную Розу и повергли в ужас ее обитателей. Плантаторы в эту ночь, как всегда, играли в карты. Когда звезды одна за одной стали черкать по небу серебряные дорожки, они бросили карты и разбежались кто куда. Все думали, что это конец света.
Кто молился, кто скакал во весь опор на коне, кто накрылся с головой. Один фермер стал поджигать свой дом. Он кричал, что нажил его нечестным путем и теперь хочет очистить себя перед богом. Несколько человек ломились в дом к судье и признавались в разных преступлениях, но сам судья в это время прятался в погребе.
Какой-то плантатор совсем обезумел и стал палить из всех своих ружей и револьверов. Ему показалось, что в каждой падающей звезде сидит маленький дьявол. Тысячи дьяволят приземляются в садах Черной Розы и разбегаются по округе, чтобы с утра начать свои черные делишки.
Звезды рушились безмолвным дождем. Такого еще никто никогда не видал. Это была ночь чудес. Наутро недосчитались многих негров. Они бесследно пропали, и целых два дня плантаторы боялись устраивать облаву. Опасались, что это проделки нечистой силы.
Несколько деревьев было вырвано с корнем. Очевидцы утверждали, что целые рощи магнолий отплясывали какой-то танец, а болотные кипарисы из трясины Рип Шин выбирались на сушу и странствовали под окнами ферм.
Прибавьте еще к этому, что несколько хозяев, вернувшись после бессонной ночи домой, застали на столах следы какого-то пиршества. Запасы из погребов в беспорядке валялись по столам.
Разлито много сидра и вина, бекон порезан, а на стенах намалеваны белые кресты.
Несколько дней после этой ночи плантаторы терпели и жили без развлечений, но потом опять пошли карты и ночные кутежи. К тому же в газете появилась статья ученого человека. Он объяснил, что над штатом прошел поток Леонидов, обыкновенных метеоров, так что бояться нечего. Добавлю, правда, что сразу после этой статьи ученый человек подавился костью и его еле спасли. В Гедеоне стали говорить, что кость-то оказалась серебряной, сделанной из тех самых Леонидов. Гедеонцы находчивый народ, они сумеют объяснить любое событие.
Низко над горизонтом я нашел четыре звезды Большого Квадрата. Три из них светили голубовато, а на четвертую как бы ложился отблеск пожара. Вправо от Квадрата уходило созвездие Пегас. Его крайняя звезда отдавала медью, а остальные проблескивали очень слабо. Я смотрел на созвездие Пегас и думал.
Зеркальный осколок месяца струил на Черную Розу неясный свет. Встречаясь с блестящими листьями магнолий, тюльпанных деревьев, ильмов и сассафрасов, этот свет превращался в толченое стекло, в серебряный порошок. Он припудривал холмистый простор Черной Розы, ее таинственные леса, сады, болотные заросли. На всей Черной Розе лежал серебряный отсвет ночи. Не Черной, а Серебряной Розой бывает она в такие часы.
Когда я пошел спать в вагончик, уже начинало светать, а Моррис умывался у станционной колонки. Он хотел проверить, начал ли Джим Эд разогревать «Пегаса». Вот еще одна особенность Морриса Аллена: он мог выспаться за какие-то три часа, но мог не выспаться и за половину суток. Это зависело от настроения. У него все зависело от настроения, и вы еще узнаете, какой это был необычный парень.
Он не взял меня в этот рейс. Он сказал, что мне нужно освоиться. Кроме того, Джим Эд по уговору должен с ним сделать еще две ездки. Он надоел ему, этот старый, никуда не годный кочегар. В пути приходится работать за него. Но у Джима Эда умерла жена, дети как сквозь землю провалились за линией Мейсона, и старику нечего есть.

Предыдущая глава
Следующая глава