Глава 31: Форт Клер - Чилокчо

В Пинусе мы легко обошли смятый на рельсах порожняк. Это крушение сыграло с нами плохую шутку. «Страшилу» грели как раз для того, чтобы растаскивать завалившиеся вагоны. Надо же было кому-то проспать и долбануть порожняк на тридцати милях. Жертв, правда, не было. Одна бригада успела спрыгнуть, а порожняк стоял и вовсе без паровоза.
Странное это местечко, и название заковыристое: Пинус Стробус. Здесь самые бедные места Подметки, даже сосна незавидная, иголки все время осыпаются. Издали кажется, что песок, а это слой пожелтевшей хвои. Идешь, как по ковру.
На станции в Пинусе полно калек. Сам начальник без руки, а кладовщик на деревянной ноге. Все большие любители виски. Когда Моррис переводил стрелку, «Вишенка» вылез чуть ли не на четвереньках и никак не мог понять, что происходит.
Овеянный винными парами Пинус Стробус отнял у нас всего пять минут. Впереди чистая аллея до самого форта. Но там нас ждал страшный удар.
Этот удар предстал в виде моего взрослого дружка Дэна Доннела. Нет, я всегда говорил, что Дэн неплохой парень и на него можно положиться. В конце концов, он мог бы и не появляться на платформе форта, тем более что его разыскивали.
Судьба сыграла с Дэном очередную шутку. Оказывается, деньги, на которые он купил свой пароход, были фальшивые. Дэн этого не знал, бывший владелец парохода не подозревал, но, когда дело дошло до банка, все открылось.
От самого Альбертвилла, что на той стороне Каньона. Дэн драпал сюда только для того, чтобы предупредить. Не сделай он этого, мы бы совсем завязли в форте и попали в руки «Страшилы».
Да, но куда теперь? Положение отчаянное. Когда я увидел понурую фигуру Дэна, у меня внутри ёкнуло. Сразу понял, что дело плохо.
Раздумывать некогда, сетовать на судьбу тоже. Я, Моррис и Дэн устраиваем короткий совет. Моррис смотрит на Дэна почти с ненавистью. Тот суетится, заикается, понимает свою вину. Эх, прощай, прогулка на пароходе!
Был у нас вариант и на этот случай. Парни с «подземки» ждут нас на той стороне Красного Каньона, где-то около Альбертвилла. Попасть туда можно не только по реке, но и перевалив хребет. Для этого нужно пройти всю линию от форта до Короны и немного дальше, где путь упирается в гору.
Два года назад отцы Короны затеяли дело, которым надеялись навсегда повергнуть Гедеон. Они основали компанию «Транс-Аппалачи» и начали строить сквозную дорогу через Красный Каньон. Если бы это удалось. Корона могла связаться чуть ли не со всеми крупными городами Америки. По ту сторону Каньона проходит декейтерская магистраль, она примыкает к целому пучку линий. Но затея, конечно, не по зубам коронцам.
Линию протащили несколько миль, воткнули в Стену Призраков и на этом выдохлись. Недостроенный трехсотфутовый туннель сразу стал пользоваться нехорошей славой. То убитых в нем находили, то выползали оттуда страшные чудища. Одни рельсовики относились к своей «дырке» с теплотой. Еще столько, говорили они, и путь выскочит в Ущелье Журчащего Ручейка. А по нему до декейтерской линии рукой подать. Ходили слухи, что компания «Транс-Аппалачи» собиралась с силами закончить свою работу.
Если прогнать «Пегас» до самой «дырки» и выгрузиться перед Стеной Призраков, то горными тропами можно пересечь Красный Каньон и спуститься к Альбертвиллу. На это нужно дня два.
Так мы прикидывали на крайний случай. Но теперь положение менялось. «Страшила» на хвосте. Проклятье! Если бы, допустим, гнался «Наш Гедеонец» или другой паровоз, они бы споткнулись в форте, потому что дальше стефенсоновская колея. Из всех гедеонских локомотивов только «Страшила» годится для стефенсоновки, и надо же, как раз в его топку судьба подкинула дровишки.
Сколько мы выиграли на разборке рельсов? Моррис считал, что часа два. Сначала они вернутся в Кроликтаун за рельсами, потом кое-как подложат, не станут, конечно, крепить, как надо. Но ведь и на это уйдет время.
Что же? Гнать в Корону? Это означает терять паровоз, бросать его у Стены Призраков. Нет нужды говорить, что значил «Пегас» для Морриса. Его конь, кормилец, приятель.
Вызвали на совещание дядюшку Парижа. Может, они хотят разбежаться кто куда? Вопрос, конечно, дурацкий. Куда тут бежать? Дядюшка Париж сразу сказал, что Арш-Марион дождется своей участи вместе.
В нашем вагончике почти поровну мужчин, детей и женщин. Крепких парней человек восемь, оружия нет никакого, даже смит-вессон остался у Вольного Чарли. Так что о сопротивлении думать не приходится. По меньшей мере полсотни оголтелых плантаторов выставят против нас каждый по два дула и два острия.
Дядюшка Париж спокоен. Похоже, он и не ожидал ничего хорошего. Хетти тоже спокойна. Белым мотыльком сидит она в нашей грязной будке и струит на Морриса героические волны.
Моррис тверд, глаза его горят. Потеря «Пегаса» с виду его не пугает. Да что потеря! Успеть бы добраться до Короны и уйти в горы, ноги бы унести!
Наверное, больше всех нервничаю я. Рушится вся затея. Мой расчет дал трещину в самом главном месте.
Есть еще слабая надежда, что «Страшилу» задержат в форте. На корейской линии другие хозяева. Здесь и стыка-то почти нет, единственный узелок с поворотной платформой, которая крутится раз в месяц. Компании не ладят. Грязного, неряшливого «Страшилу» могут помучить, прежде чем переведут на корейский путь. В том, что его все-таки переведут, никто не сомневался. Побег негров общее дело. Споры не для того, чтобы ими пользовались черномазые.
Решено. Все по местам. Дэн лезет в будку. Он поведет нас горными тропами через Каньон. Моррис дает красивый гудок и трогается к поворотной платформе. Еще минут двадцать уходит на объяснения и беготню по начальству коронской линии. Впрочем, какое начальство! Сейчас пятый час, главное начальство спит, среднее только просыпается. Маленькое начальство в лице толстенького дежурного пожимает Моррису руку и разрешает встать на «карусель».
Здесь, как и везде, Морриса знают. На обеих линиях, наверное, нет машиниста известней. Бестолковые, добродушные дороги Дикси-кантри! Вот уж нигде на Севере не покатаешься без расписания просто потому, что тебе пожал руку дежурный. Что ж, хоть в чем-то должна быть удача.
— Только до Атчисона, Моррис! — говорит дежурный.— Там не мое дело.
— Ладно. Спасибо, мистер Тиббетс, — говорит Моррис. Еще через полчаса мы гоним вовсю на Атчисон. Утренний воздух растоплен нашими искрами и делается розовым. Блестящая тарелка солнца, играючись, катит за нами, срезая верхушки деревьев, обтесывая взгорки, заталкивая в будку оранжевые спицы.
Пошли сплошные подъемы да петли. Дорога здесь еще та. Был случай, когда кондуктора заднего вагона прибило взрывом паровозного бойлера. Это случилось на Дымной Петле, где большой товарняк изогнулся так, что локомотив встретился с хвостом поезда.
Хорошо, нет за нами состава. «Пегас» одолевал подъемы легко даже без «сахарка», хотя песочница наша полна до краев.
— Хетти, — сказал я, — может, тебе сойти?
— Зачем? — спрашивает она испуганно.
— Да просто так. Сойдешь в Атчисоне...
— Угля! — яростно кричит Моррис.
Ладно, бормочу про себя. Лезу в тендер. Неужели он не понимает, что Хетти не одолеть перевал? Может, понесет ее на руках? С нами столько детей, что руки у всех и так будут заняты. Представляю, как будет тяжело в горах. Моррис, должно быть, не знает. А я поскитался, знакомы мне эти прогулки по острым камням, по краешку над пропастью.
— Ничего, ребята, устроимся, — успокаивает Дэн.
С ходу проскакиваем Атчисон, чистенький городишко, пристроенный в уютной горной впадине. Впадина вся залита горячим оранжевым сиропом. Солнце заработало вовсю.
Только бы успеть до начала утреннего движения, только бы миновать Корону. А то возьмут в тиски тихоходные товарняки. Но так и случилось. За Атчисоном кончилось наше маленькое везение.
Миль через десять после станции догнали здоровенную «баржу» вагонов на тридцать. Она еле ползла, и деть ее было некуда, хоть сталкивай под откос.
— Ну, все, — сказал Моррис. — Засели.
Машинист товарного высунулся по пояс из будки и рассматривал нас в немом изумлении. Моррис погрозил ему кулаком.
— По-моему, это Грант. У него самый паршивый кофейник. Четыре-два-ноль.
Мы пристраиваемся в хвост товарняку, я перебираюсь с «Пегаса» на крышу вагона и отправляюсь в далекое путешествие к будке машиниста Гранта.
Они поджидают меня с большим интересом.
— Хелло, мистер Грант. Привет вам от Морриса.
— Знаю Морриса, — отвечает тот. — Вы что, спятили? Откуда вы свалились?
— Пропустите нас вперед, мистер Грант, — говорю я. — Мы идем на красных вожжах. Срочная секретная почта в Корону.
— Опять насчет отделения? Все вы там с ума посходили.
— Пропустите нас, мистер Грант. От этого зависит судьба всего штата.
Нажим на патриотические чувства его не тронул.
— Как же я вас пропущу?
— На первом разъезде.
— Тут нет ни одного разъезда до самого Чилокчо.
— Как нет? А на тридцать первой миле?
— Там сняли рельсы, меняют шпалы.
— Какая же у вас скорость?
— Да миль пятнадцать, парень.
— Значит, в Чилокчо вы будете...
— Часа через полтора.
Я просто похолодел. Значит, еще час потери. И это при том, что «Страшила» уже, наверное, катит к форту.
— А если мы вас подтолкнем?
— Да толкайте. Больше двадцати миль не выжмем. Да и куда вам толкать с таким красавчиком? Вся пудра слетит.
С чем можно сравнить эту адскую пытку? Как будто тебя медленно поджаривают на сковороде. Плетемся за «баржей», поджимаем ее, как можем, а сами оглядываемся назад. Шея уже болит. Неприятный зуд в позвоночнике, А ну как покажется из-за поворота «Страшила»? Тогда конец. Самый настоящий конец. Деться некуда. Слева гора, справа гора, мы тащимся посередине.
— Ничего, — говорит Моррис. — Пока они сгоняют за рельсами, пока то да се...
Дэн уже в курсе дела, он сразу осаживает Морриса.
— Им нечего гонять за рельсами, старина. Это уж поверь. Я знаю. Рельсы при них.
— Как так? — спрашиваю я.
— Думаешь, вы первые сбежали на паровозе? Видел я такие гонки. Кто удирает, снимает рельсы, кто гонится, запасается ими заранее.
— Не догадаются! — говорит Моррис. Догадаются, не догадаются, разве можно на это рассчитывать? Что-то надо придумывать.
— Будем палить мост, — говорит Дэн.
Моррис задумывается. Мосты здесь все деревянные, можно поджечь любой. Но, вижу, Моррису это не по душе. В нем еще дремлет собрат всех рельсовиков. Конечно, сжигать мосты нехорошо. Но что делать? Мы уже разобрали путь и тем объявили войну железной дороге.
Через тендер к нам пробираются дядюшка Париж, Кардинал и молодой башмачник Е-Е. Они вежливо заглядывают в будку, на лицах волнение. Дядюшка Париж говорит, вернее, почти кричит:
— Я так понимаю, Майк, плохи наши дела? Моррис морщится. Ему не нравится, что негры лезут в будку, да еще не к нему обращаются.
— Почему плохи? — говорю я. — Просто кое-что изменилось. Придется идти в Альбертвилл пешком.
— Так-так... — Дядюшка Париж ласково смотрит на Хетти. — Как бы наша миленькая мисс не запачкалась, уж больно у вас здорово, мистер Моррис. Я говорю, все такое черное, что хочется потрогать.
— Ну и потрогай, — говорит Моррис.
— А может, миленькая мисс пойдет к нам? Я бы рассказал ей сказку.
— Не до сказок теперь, — отвечает Моррис. — А Хетти как хочет. Здесь ее силой не держат.
Но Хетти остается с нами. Моррис обернулся и посмотрел на нее с неожиданной нежностью.
Эх, сказка, сказка...
Кто с кем на свете не расстается? Лист расстается с деревом. Закат расстается с небом. Лето расстается с теплом. Мама расстается с сыном. Хозяин расстается с деньгами.
Кто ни с кем не расставался, тот с кем-то расстанется. Хорошее ли дело расставание? А ничего плохого. Мальчик Моррис, чумазый машинист, сказал:
— Похоже, что трудно мне расстаться с девочкой Хетти. Хромоножка девочка Хетти сказала:
— Похоже, что трудно расстаться мне с мальчиком Моррисом.
А мистер Филин, тот посмеялся:
— Ну, так и быть вам вместе до гроба.
Вот вам и сказка, сказочка...
Тащимся еле-еле к Чилокчо. И погода, смотрю, поскучнела. Искры из трубы не сыплют, с солнцем не играют в мигалки. Тут и солнце захандрило. Залезло сначала в дымку, а потом и вовсе пропало. Небо спустилось пониже, и дождь закрапал. Месяц его не было, этого дождя. Вот чудо-то из чудес. Уж не нас ли начинают оплакивать ангелы?
Я сообщил Моррису эту мысль. Тот сплюнул в окошко. Потом застеснялся Хетти, выпрыгнул из будки, пробежал рядом с «Пегасом». А там и вовсе пешком пошел. Подъем начался, забуксовал проклятый кофейник Гранта. Нет, видно, гибель наша близка. Хоть бы лопнула кишка в черном пузе «Страшилы»!
— Хетти, — сказал я, — мой совет: выходи в Чилокчо. Вернешься домой на пассажирском, никто и не узнает, что с нами была.
— А я записку оставила, — говорит она.
— Какую записку?
— Что с Моррисом уезжаю.
— Да ты что? — кричу.
Вот, значит, почему так рано хватились. Видно, Мари записку увидела, показала генералу. Тот на станцию, а там Кузнечик все рассказал. Должно быть, рассмотрел черных в вагоне. Или унюхал. Всегда он хвалился, что нос у него как у собаки.
— Хетти, — говорю, — сходи в Чилокчо.
Тут Моррис прыгает в будку. На глазах Хетти слезы. Моррис ко мне, да чуть не в драку. Руки трясутся, губы прыгают.
— Не трогай ее! Она со мной. Не трогай! Сумасшедшие. Но вот Чилокчо. Неужто дотянем? Вырвемся из бутылки с пробкой в виде товарняка? Вырвались. Товарный отвалил на второй путь. Мы придержали «Пегаса», вернули стрелку на место и, не спрашивая никого, прошли насквозь зону станции. Но если бы одни!
С утробным ревом, качаясь на стрелках, похожий на громадного паука, выпрыгнул из кизиловой рощи «Страшила». Мы набирали ход, а он сокращал разделявшие нас футы. Моррис плавно открыл регулятор, и мрачная усмешка покривила его губы. Быть может, он сказал себе: «Попробуй догони, Кузнечик».

Предыдущая глава
Следующая глава